Упрямое выражение лица и хмуро сведенные брови намекнули мне на то, что спорить с ним бесполезно.
Император нервно махнул рукой и собрался в ванную, но я остановила его порцией вопросов на совсем другую тему:
— Кольцо, на вашем пальце, это же артефакт «Печать верности»? В чём заключается его ценность? Почему Песчаные демоны охотятся за ним?
Таргад гневно зыркнул на меня, потом на упомянутое кольцо, затем снова на меня.
— Леди Арина, мне неприятен тот факт, что вы копаетесь в моих воспоминаниях, но я ничего не могу с этим поделать. А вот попросить вас не лезть в дела, которые совершенно вас не касаются — могу. И очень настойчиво прошу, — с нажимом произнёс он. — Надеюсь, вы поняли меня.
Грубая выволочка Императора заставила меня вспыхнуть и обиженно замолчать. Больше с вопросами я к нему не приставала.
На следующий день я обратилась к лорду Гонрину, но и от него ответов не получила.
— Арина, я не могу рассказать тебе об этом, так как секретные сведения разглашению не подлежат. Если Лиам сам не посвятил тебя в это, значит так нужно, — отмахнулся целитель, словно от маленького ребёнка, надоевшего ему своими глупыми «почему».
Так ничего и не узнав, я собралась посетить библиотеку, но благодаря Даломее сил на это у меня не осталось.
Тем временем, странности в поведении Лиамарона лишь прибавлялись. Он стал меня избегать и просто мастерски игнорировать. Мы не виделись по два-три дня, при этом живя в одной спальне. Я ломала голову, стараясь понять, почему он так поступает, но мужская логика для меня всегда являлась лесом тёмным, непроходимым и цивилизацией нетронутым.
Ситуацию обостряло и то, что каждое утро мы просыпались в объятьях друг друга. Император реагировал на это хмурым выражением лица, молча отлеплял меня от себя и также молча уходил. Он даже предпринял меры, чтобы обезопасить себя, соорудив посередине постели баррикаду. Появляться стал поздно, когда я сплю, а сбегать наоборот рано. Я молча терпела, наблюдая за тем, как Лиам выстраивает китайскую стену между нами. И вроде сама хотела вернуться домой, избавиться от его внимания и жить как раньше, но отчего-то в душе росла горькая обида. В какой-то момент до меня дошло, что я влюбилась. Очень сильно влюбилась. Потому что мне уже и кольцо не нужно было, и предложение, лишь бы он не отказывался от меня и перестал молчать.
Когда до знаменательного дня, в который меня должны отправить домой, осталось двое суток, Лиамарон снизошёл до моей незначительной персоны и впервые за долгое время удостоил меня ни только взглядом, но и целой речью.