Ну а коль уж представился… Он зашел к ней в больницу, узнать как дела. Выяснил, что нужно лекарство. Редкое. Он достал. Затем зашел к ней домой проведать после выписки. Понял, что слишком слаба, чтоб готовить, убирать и ходить по магазинам. Он нашел ей сиделок. Благо жаждущих провести ночь с Великим хватало. Вот Великий и объявил: заслужи. Три дня работы помощницей по хозяйству — и ночь твоя. Да, сиделок получилось многовато, и тетя Люся сокрушалась его непостоянству, но он никому не дарил больше одной ночи. Не хотел — ни привязываться, ни привязывать.
А к соседке вот привязался. Ну да, назовешься племянником… и вдруг окажется, что это не просто слова.
— Сахар тебе положить?.. Арте-ем, о чем думаешь?
Он встрепенулся.
— Прости, теть Люсь, засыпаю. Кого куда положить?
— Сахар. В чай.
— А надо?
— Вот я тебя и спрашиваю, надо ли?.. Тём, ты с девочками своими бесконечными завязывал бы. Не доведут до добра-то. Всю ночь ведь, небось, с красоткой какой кутил опять.
— Кутил. Красотка вот только не в курсе, — он вздохнул. — Теть Люсь, давай проще: ты себе чай как делаешь?
— Да себе-то без сахара, нельзя мне уже, Артемушка, здоровье не то. А ты у нас парень молодой, здоровый… на, держи сахарницу, сам сыпь сколько надо.
Он задумчиво посмотрел на жидкость в чашке, на белый песок в «сахарнице»… Слово «сахар» он слышал, запомнит. А вот чай… как он выглядит хоть до того, как его «приготовили»?
— Теть Люсь, а от чая можно посмотреть упаковку?
— А что упаковка? — не поняла она, но послушно протянула. — Обычный самый чай. Черный, без добавок. Или ты у нас такой не пьешь?
— Я любой не пью, — рассмотрев этикетку, он открыл коробку и любовался теперь мелкими скрученными комочками засохших листьев. — Но надо ж когда-то начинать…
— Да что случилось-то, Тём? Я ж вижу, ты не ради чая пришел.
«А ради чего ж?» — безмолвно вздохнул он. И признался:
— Да ребенком меня осчастливили…
— Допрыгался, то есть, — осуждающе кивнула старушка. — И когда родится? Или уже?
— Что? — нет, все же две бессонные ночи подряд дают себя знать. — А, нет, не в том смысле. Родилась уже. Лет шестнадцать назад. И не у меня. Понимаешь… это дочка маминой подруги. Приехала на лето. Город посмотреть захотелось. Ну и… самостоятельности, понятно. А мамочка и подсуетилась: зачем деньги за жилье платить, у Артема ж квартира, чай не чужие… Так что будет жить у меня. А у меня… плита сломалась.
— И планы на разгульную жизнь?
— Да планы… переиграем, — не понимал он ее веселья. Как и осуждения его «бесконечных девочек». Бесконечные — это ж хорошо. Это значит — не кончаются, ни одна из них. — Кормить мне ее нечем, вот проблема.