— Оставь, — Аршез отмахнулся и попытался с симпатией взглянуть на человеческую прическу друга. Все же он живет в человеческих землях, там мужчины обрезают свои волосы… Но даже для человека слишком уж коротко. Словно и не мужчина перед ним, а красотка какая. — Тебе девы свое сантретэ примерить еще не предлагают? — все же не удержался.
— Девы нет, а от мужчин регулярно слышу.
— Прости.
— Забудь. Я слишком редко бываю на родине. И с каждым разом все меньше понимаю соплеменников, чтоб их подначки меня задевали.
— А людей — понимаешь?
— Хочется верить, что да.
— А я, собственно, о людях и хотел тебя спросить. Давай присядем? — он кивнул на парапет.
— В дом не зовешь?
— Я не один, а разговор личный. Ты, наверное, слышал, про человеческий транспорт с детьми, залетевший к нам на днях из-за западной Границы, — начал он, усаживаясь вместе с Ксандаром на краю крыши.
— Ну, еще бы. То, что мы вернули людям всех детей, наделало в столице столько шума, будто мы еще и своих им отдали.
— Мы кого-то вернули? — поразился Аршез. — Я даже не слышал.
— А что же ты тогда слышал? Весь Илианэсэ ходит ходуном: в самолете летело около пятидесяти детей, и их всех вернули на родину вместе с самолетом. Общество раскололось, не в силах решить, что же это: неслыханное благородство или невиданное безумие, подрывающее основы нашей безопасности?
— Неслыханное вранье.
— Ар?
— Вернули не всех.
— Ну, да, разумеется, там были еще взрослые, их оставили…
— Только взрослых, значит? Как мило. Вот только что же тогда у меня в квартире делает шестнадцатилетняя девочка?
— Арик, а вот это уже не шутки, — Ксандар хмурится.
— Да что ты, Ксандик, какие шутки? У меня на эту девочку еще и дарственная, подписанная Владыкой, имеется. Расслабься, все офигительно законно.
— Но…
— И именной указ, признающий ее совершеннолетней, тоже в комплекте. И да, она прилетела к нам на том самом самолете. И я совершенно точно знаю, что все дети шестнадцати и семнадцати лет на родину не вернулись. И детьми более не признаются. Соответственно, и судьба их… соответственная.
— Не знал… И что ты собираешься с ней делать?
— А что я должен с ней делать? Вечеринку устраивать не буду, если ты об этом.
— Хоть чему-то все-таки научился.
Они обменялись косыми взглядами. Помолчали.
— Я не знаю, как ей сказать, — признался Аршез.
— Что сказать, Ар?
— Кто я.
— Она до сих пор не знает? — поразился Ксандар.
— Нет.
— Но… как? Она ж у тебя уже сколько? Два дня?
— Двое суток.
— И? Ты что, стираешь ей память?
— Не делаю! — разозлился Аршез. — Ничего! Что требовало бы стирать память. Она ребенок, дракос тебя разорви! Я что, по-твоему, совсем маньяк?!