– Спасибо за комплимент, – расплылся в своей поистине бесподобной улыбке, наверное, самый красивый в мире «гуру киднеппинга». – Тогда, значит, ждём разносчика. – Он придвинул к себе яблоко и молча начал вертеть его на столе, ожидая, пока мимо них проследуют два пассажира – мужчины в возрасте «за сорок», один из которых, тем не менее, успел-таки скосить глаза на девушку.
«Иди уже… – заметил это Алекс, – а то дружок приревнует». – А потом посмотрел на свою спутницу, которая, кстати, не заметила не только этих двух мужчин, а вообще, кроме него самого, забыла весь белый свет и себя в нём в придачу. – «Интересно, у паранджи есть размеры?»
– Жаклин. – Он побарабанил пальцами по коробке с яблоком.
Та стрельнула глазами вправо – влево и, повернув голову боком к нему, выставила ухо, показывая, что она вся обратилась в слух.
– Да?
– Когда у тебя день рождения?
– Оу, вот оно что. – Девушка откинулась на спинку кресла. – Ты хочешь знать, когда у меня день рождения. – Она медленно кивнула. – Угу. – Потом еще помедлила. – Тебе честно?
Александр взбеленился.
– Что значит «честно»? Ты назовёшь мне день рождения Джозефа Стиглица?
– Нет. Я не знаю, кто это.
– Слава Богу.
– Третье августа.
Знаток Джозефа Стиглица недоверчиво повёл бровью.
– Честно, – подняла руку в клятвенном жесте Жак.
Он закатил глаза.
– Это так великодушно с Вашей стороны, мадам… твоя девичья фамилия Фортескью?
– Да.
– Мадам Фортескью.
Она дурашливо мстительно-злобно хихикнула. Но потом очень быстро стала серьёзной.
– Как твоя учёба? Как у тебя дела в Универе?
– Д-д-да-а-а… неплохо. – Студент пожал плечами. – Жаловаться мне не на что. Конечно, завалы постоянные – только разгребаешь один, тут же наваливается другой, но это нормально, я привык.
– Оксфорд сильно отличается от Глазго?
Поняв, что сопротивление обстоятельствам, а значит, и самой себе, по меньшей мере глупость, Жак решила идти, так сказать, до конца, и снять-таки верхнюю одежду. Безболезненный и проходной вариант развития событий её категорически не устраивал, да и, учитывая её третье-четвёртый размер, был, прямо скажем, трудно осуществим. Поэтому, решив использовать ситуацию по полной, она вытянулась в струнку и завела руки за спину. Сведя лопатки, девушка стала стаскивать у себя за спиной рукава пуховика, что выдвинуло её грудь вперёд и вверх, по сравнению с первоначальным положением, дюйма на полтора – два.
«Съешь это, Александр МакЛарен!» – подумала дразнилка, аккуратно сворачивая пуховик и укладывая его рядом с собой на свободное сидение.
Как будто у Александра МакЛарена имелся выбор.