Сегодня все это должны были похоронить.
Меня сотряс новый, громкий судорожный всхлип, эхом отразившийся от стен церкви и перекрыв даже стихающие звуки органа.
– Я больше не вынесу, – хрипло произнесла я сквозь рыдания.
Все это было ужасно. Навсегда прощаться с Джеймсом – и, стоя во втором ряду, чувствовать, как взоры сожаления всех присутствующих в церкви буквально прожигают тебе спину. От тяжелой смеси запахов пота и ладана, вкупе со сладким, назойливым ароматом орхидей, которыми было искусно, в похоронном стиле, убрано все помещение, воздух там казался удушающим. Эти цветы были еще загодя заказаны для нашей свадьбы, но Клэр Донато, мать Джеймса, решила теперь использовать их для похорон.
Те же цветы, та же церковь. Церемония вот только совсем иная.
В желудке предательски дрогнуло, и, на всякий случай прикрыв ладонью рот, я попыталась пробраться мимо отца к проходу, но мама удержала меня за кисть, крепко-крепко ее стиснув. Она подхватила меня под руку, и я бессильно склонила голову ей на плечо.
– Ну, будет, будет, детка, – попыталась успокоить она меня.
Слезы безостановочно лились по моим щекам.
Наконец мужчины, несущие гроб, опустили его на металлическую подставку и вернулись на свои места. Томас, родной брат Джеймса, быстро скользнул на первую скамью, оказавшись возле Клэр, черный костюм которой и седые, туго собранные в пучок волосы были столь же строгими и натянутыми, как и ее неизменная стать. Фил, его двоюродный брат, вернулся к скамье, встав с другой стороны от миссис Донато. Обернувшись, он посмотрел на меня, качнув головой в знак приветствия. Я нервно сглотнула, отпрянув назад, отчего икры моих ног даже вдавились в деревянное сиденье.
Клэр тоже развернулась:
– Эйми…
Вздрогнув, я перевела взгляд на нее:
– Клэр…
С того момента, как пришла весть о гибели Джеймса, мы с ней почти и не общались. Клэр, потерявшая младшего сына, ясно дала понять, что мое присутствие слишком уж болезненно напоминает ей об этой горькой утрате. Так что, для нашего общего блага, я старалась держаться от миссис Донато на расстоянии.
Похороны между тем шли своим чередом, со всеми полагающимися ритуалами и гимнами. Я лишь вполуха слушала все, что там говорилось, едва вникая в церковные чтения. Едва закончилась церемония, я побыстрее выскользнула за дверь, пока никто меня не перехватил. Утешений и соболезнований я наслушалась уже столько, что хватит на две жизни!
Вскоре и прочие участники церемонии вышли на церковный двор. За арочным проемом, через который я пыталась потихоньку улизнуть, был виден стоящий в ожидании гроба катафалк. Обернувшись через плечо, я вдруг обнаружила недалеко от себя Томаса. Тот решительно прошагал под аркой и, обхватив меня обеими руками, крепко-крепко прижал к себе – грубая ткань его костюма даже царапнула мне щеку. Выглядел Томас почти как Джеймс – такие же темные волосы и глаза, такая же смуглая кожа. Он очень напоминал своего брата, казавшись его и более зрелой версией, – однако ощущала я его совсем иначе.