В нерешительности я застыла у штакетника, огораживающего газончик перед домом. Женщина поднялась на ноги.
– Не волнуйтесь, я у вас не задержусь, – сказала она, медленно подходя ближе. Потом протянула мой бумажник: – Нашла его рядом со своим домом.
Я оторопело уставилась на свой оливково-зеленый бумажник от Гуччи, который Джеймс подарил мне два года назад на день рождения. В ее руке он уж точно смотрелся дико.
Лэйси улыбнулась. Это заметно смягчило ее черты, сделав лицо несколько моложе. Она уже на казалась мне дамой «за сорок пять».
– Я ничего не трогала, – сказала она, когда я забрала бумажник. – Я лишь взглянула на водительское удостоверение, чтобы узнать ваш адрес. Неплохая, кстати, фотография.
Я сунула бумажник в сумочку.
– А что, ваш дар ясновидящей не смог вам указать, где я живу?
От моего язвительного тона ее передернуло.
– Уж извините, но нет. Это совсем не так работает. Хотя я и могу вам сказать: истинная цель того, что вы приехали к моему дому, вовсе не в том, чтобы убедиться, не аферистка ли я. Вы хотели найти ответы на вопросы о Джеймсе. С тех пор, как он исчез, у вас остались сомнения. И эти сомнения вас гложут до сих пор.
У меня побежал мороз по коже, и я отвернулась.
– Вы злитесь на меня, – продолжила Лэйси.
– Мне кажется, вам лучше уйти. – Рядом с этой женщиной мне становилось как-то не по себе.
Лэйси колебалась, не решаясь продолжить разговор. Наконец просто молча кивнула и направилась к своей машине. Глядя, как она уезжает, я с удивлением поймала себя на мысли: а увижу ли я ее еще раз?
В животе от голода заурчало. В отдаленном рокоте мотора мне послышался тихий смех Джеймса, а теплый ветерок, теребивший мою одежду, словно донес его голос, щекоча мне ухо: «Махнем-ка снова к Джо».
Именно там, в тихой кафешке «У Джо», мы и проводили с Джеймсом наши воскресные утра. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как он уехал. Мне так не хватало его легкого смеха и густого, бархатистого тембра его голоса! И хотя я сознавала, что никогда больше не услышу, как он произносит «Я люблю тебя», – я не имела ни малейшего желания делать что-либо, способное укрепить во мне уверенность, что Джеймс ушел навсегда: ни складывать его вещи по коробкам, ни отказываться от его журнальных подписок, ни сидеть в одиночку за нашим с Джеймсом столиком у Джо.
Но сегодня – впервые за последние полгода – я почувствовала непреодолимое желание отправиться именно туда, неспешно посидеть над тарелкой томатного супа, приготовленного по старинному фамильному рецепту, и перед цитрусовым салатом. Кормили в этом заведении чудесно – только вот приличного кофе Джо варить так и не научился. Джеймс частенько шутил, что для кофе мне надо бы составлять заранее нужную основу и приносить сюда с собой. Мол, могли бы заплатить Джозефу «чашечный сбор» по аналогии с «пробковым сбором». Горький кофе Джо не имел ничего общего с тем волшебным эликсиром, который варила я.