Дымов рассказал все, что узнал об окруженных частях. Отдал Сологубу окровавленные партбилеты и красноармейские книжки, взятые у бойцов, что пали на косе. Они погибли, но даже мертвые помогали нашим, укрыв разведчиков…
Отпуская лейтенанта, комдив обнял его:
— Передай хлопцам своим, Огонь, что они молодцы! Знаю по Испании, как пролежать на жаре день, да еще среди убитых…
Оказывается, наблюдатели доложили комдиву, что разведчики залегли на песке между убитыми, и он весь день не отрывал глаз от стереотрубы. Артиллеристы были в полной готовности по его приказу ударить по фашистской укрепленной линии.
К Ваниной радости, капитан приказал ему сопровождать лейтенанта в медпункт части. Хоть и рядом, решили подъехать на машине. Разведчики нарубили веток в кузов полуторки, сверху постелили еще сена, потом неожиданно подбежали к Ване, схватили его за руки и за ноги, раскачали и забросили в мягкий кузов, а Дымова бережно уложили. Когда машина отъехала, Ваня спросил:
— Как вам, ничего?
— Ничего, — ответил лейтенант, блаженствуя на сене. — Ты спал сегодня?
Хорошо, если за трое суток Ваня вздремнул часа два, но ответил бодро:
— Да я что… я спал, товарищ лейтенант.
— Тогда я сосну.
Ваня обхватил распоротый сапог лейтенанта с забинтованной ногой и придерживал, чтобы не трясло на выбоинах дороги, а через минуту заснул в обнимку с сапогом, уткнувшись головой в живот Дымову.
Когда он открыл глаза, машина стояла у палаток; лейтенанта с ним рядом не было. Парень цокнул языком: «Прозевал!..» — и выпрыгнул из кузова.
Кругом темнота. В тыловых подразделениях строгая маскировка. Лишь присмотревшись, Ваня различил светлое пятнышко в брезенте и пошел на него. Но голос Дымова он услышал совсем из другой палатки.
— Да какое это ранение! — возмущался лейтенант.
— Ложитесь, больной! — требовал женский голос.
Ваня понял, что лейтенанта надо выручать, и нырнул под брезентовый полог…
Лампа из сплющенной гильзы тускло освещала палатку. Дымов сидел на кровати с перебинтованной ногой и с усмешкой поглядывал на Косопырикову в белоснежном халатике. Ваня даже присвистнул: «Эта замухрышка еще смеет командовать!..» Не успел он прикинуть, как лучше высвободить лейтенанта, Аня обернулась и строго спросила:
— Ты зачем здесь?
— Не задирай нос, — осадил ее Ваня, — это мой лейтенант. Понятно?
— Понятно. Какой командир, такой и боец! — усмехнулась она и скомандовала: — Федоров, а ну, шагом марш отсюда!
— Ты кому это, Косопырикова, шагом марш?! — подступил к ней Ваня.
— Федоров, отставить, — сказал Дымов и успокоил Аню: — Он уйдет, я только хочу передать с ним…