Вахтёр — инвалид.
Он сидит за небольшим дубовым столом, на котором — только телефон, и невозмутимо глядит прямо перед собой сквозь дешёвые солнечные очки. Его левое ухо, видимо, оторвало взрывом, изуродовавшим и всё лицо; а может быть, оно сгорело при крушении самолёта. То, что осталось от уха, похоже на неудачно обрезанный пупок, и дужка очков на нём не держится.
— К профессору Нуммедалу, please. У меня с ним назначена встреча.
— Goodday, sir. Я не знаю, у себя ли профессор Нуммедал.
По-английски он говорит медленно; будто по-немецки. Закончив фразу, он снова застывает неподвижно.
— Я вчера договорился об этой встрече через секретаршу профессора. На сегодня, на половину одиннадцатого.
Невольно я смотрю на свои часы, которые вчера по приезде в Осло сразу же переставил на норвежское летнее время. Половина одиннадцатого.
И только потом замечаю, что над головой у вахтёра висят настенные часы, и они тоже показывают половину одиннадцатого.
Как будто я боюсь, что изувеченный заподозрит меня в обмане, я достаю письмо, которое профессор Сиббеле вручил мне в Амстердаме, и говорю:
— День, впрочем, был назначен заранее.
Это — письмо Нуммедала к Сиббеле, где сегодняшнее число, пятница, пятнадцатое июня, упоминается как возможная дата встречи. «Желаю Вашему ученику удачно добраться до Осло». Подписано: «Орнульф Нуммедал».
Развернув письмо нижним краем от себя, я протягиваю его вахтёру. Но голову он так и не поворачивает, движутся только его руки.
На левой руке пальцев нет совсем, а на правой — только большой палец и ещё один обрубок без ногтя. Большой палец совершенно не повреждён, и ноготь на нём чистый и ухоженный. Кажется, что этот палец — не его собственный.
Даже обручальное кольцо не на что надеть.
Наручные часы вахтёра закрыты металлической крышкой, которую он откидывает ногтем. Под крышкой нет стекла. Обрубком пальца вахтёр ощупывает стрелки и говорит:
— Вполне возможно, что профессор Нуммедал у себя в кабинете. Поднимитесь на два этажа, а потом — вторая дверь направо.
С раскрытым ртом я снова засовываю письмо в карман.
— Thank you.
Сам не знаю, за что я его поблагодарил. Он вёл себя так, как будто я — неизвестно кто и зашёл сюда наудачу, без всякой предварительной договорённости.
Но я подавляю раздражение. И даже готов проявить к нему такое же сочувствие, какое, видимо, проявляет его шеф. Который держит его здесь, несмотря на то, что он не годится даже для такой простой работы, как приём посетителей. Что каждому из них он всем своим видом показывает, как ему на них наплевать. Я считаю ступеньки. С этажа на этаж — по двадцать восемь ступенек, между лестницами восемь шагов. Потом ещё пятнадцать шагов до второй двери направо.
