Анита. Это сделали вы?
Вера Викентьевна. Да, я. А довести до конца дело всей моей жизни я доверяю вам. У меня нет другого выхода, меня ищут. А между тем мой час, которого я ждала тридцать пять лет, вот-вот пробьет.
Анита. Ищут? Как же вы решились прийти ко мне?
Вера Викентьевна. Девочка, лист прячут в лесу. Искать меня у вас не придет в голову даже Кобулову. А тем более не заподозрят Нестерова, которому вы сейчас отнесете и передадите этот пакет.
Анита. Нестерову? Зачем?
Вера Викентьевна. Раньше Нестерова никто из нас не может увидеть членов правительства. Вместо того чтобы совершить преступление, задуманное Берией, Нестеров передаст этот пакет.
Анита. А почему вы думаете, что Нестеров мне поверит?
Вера Викентьевна. Если вы поверите мне, то Нестеров не сможет не поверить вам — он любит вас. А что такое любовь — я знаю.
Анита нерешительно берет пакет. Думает несколько секунд.
Анита. И неужели за все эти годы Берия не распознал вас? Вы что, с ним никогда не встречались?
Вера Викентьевна. Во-первых, годы страданий так изменили меня, что вряд ли меня сейчас узнал бы даже мой Ладо. А потом… кто это разглядывает винтики, которые исправно несут свою службу где-то в глубине отлаженного механизма? У Оборотня, правда, есть страстишка — знакомиться с сотрудниками, предназначенными на убой. Но до меня очередь не доходила.
Анита. А до меня, значит, дошла.
Вера Викентьевна внимательно на нее смотрит и достает из сумки пистолет. Анита инстинктивно отстраняется.
Вера Викентьевна. Не бойтесь, я многое знаю, могу довольно верно предполагать, но никто из нас не узнает будущего. Это единственное, чем я могу обезопасить вас, Анита. (Читает на рукояти пистолета.) «Бесстрашной Кунице на счастье, Феликс Дзержинский».
Протягивает оружие Аните. Та не сразу, но берет пистолет.
Конец седьмой картины.
Кобулов (в шинели). Шифровка от Мешика! Строков исчез!
Берия. Чем ты занимаешься? Ты что, хочешь, чтобы мы все бросили и гонялись за этим милиционером?
Кобулов. Строкова видели в Москве.
Берия. Найти и застрелить, как собаку! Где спецгруппа автоматчиков?
Кобулов. Уже на объекте.
Берия. Исполнитель?
Кобулов. На месте, под охраной Гогулии.
Берия. Поезжай сам, будь с ним неотлучно. И в театр его доставить лично. Головой отвечаешь! (Кобулов идет, Берия его окликает.) Стой! И запомни, птенчик, «жить стало лучше, жить стало веселей» — первым сказал Берия, а Сталин только присвоил! Как и многое другое, за что его возвели в гении!
Кобулов. Кто этого не знает, папа? (Уходит.)
Оставшись один, Берия, глядя в зал, медленно надевает перчатки.