Нужно дойти до кухни, взять там лекарства и срочно приниматься за лечение — иначе уеду на казённую койку и надолго.
Встаю с кровати…
А нет, не получилось.
Встаю с кровати!
Снова провал. Ладно, полежу еще немного.
Прикрываю глаза, и розовые облака уносят меня в страну сладких снов.
— Полина… — нежным шепотом
Легонько тормошат за плечо.
— Полина. — немного грубее. — Полина! — совсем грубо.
Открываю непослушные глаза и пытаюсь разглядеть сквозь непонятную пелену источник сие звука. А источник — то, ни с чем не спутать!
— Полин, я просто хотел сказать тебе, что не знаю, что я делаю у тебя, но спасибо, что не выгнала меня. Я уже ухожу, спи.
— Не за что…
Упс! Это где-то скрипнула старая бабушкина кровать? А нет… Это мой простуженный голос.
— Ты что, заболела? — глаза нахмурились, а тон стал суровым, как у учительницы.
— Нет, перепела в караоке, — хриплю.
— Так, приехали. И где у тебя лекарства?
— Я сама могу
— Тебе, наверное, дико больно говорить? — строит добренькие глазки.
Вот тут — то он прав! При произношении даже малейшего звука горло словно Росомаха дерет.
Киваю.
— Тогда скажи: где лекарства, и молчи!
Вот тебе и сострадание. Какой же он невыносимый!
И милый…
Но вот вредность родилась вперед него.
А потом заботливость.
Черт, больной мой мозг бросается из крайности в крайности.
— На кухне, — отвечаю.
Он кивает и уходит, прихрамывая… Возвращается уже с кружкой заваренного терафлю, парой таблеток и градусником. Дальше действия для меня проходят, как в тумане. Постоянно клонит в сон, глаза слезятся от жара, Эрнест постоянно что-то запихивает и заливает в меня.
Он поясняет, что от чего пью, о мозг не соображает и даже не записывает это в памяти. Послушно глотаю все, что подносит мне мой доктор, периодически проваливаюсь в сон, но когда просыпаюсь — он всегда рядом. Лежит рядом на кровати и смотрит телевизор, сидит около меня и лазит в телефоне или же просто задумчиво смотрит в окно.
Ночь прошла для меня вообще незаметно.
Утром стало легче, но поток лекарств не сократился, а наоборот ввели еще горячее молоко с медом.
Не знаю, откуда у меня взялось молоко (терпеть его не могу) и мед.
Но пить пришлось, потому, как мне грозили залить его через другие щели. Какие — не уточняла, но и узнавать посредством опытов — не стала.
Разговаривать строго настрого запрещалось, встать без причины — каралось смертной казнью… «Молчать и набираться сил» — установка на ближайшую неделю.
Один раз ко мне заглянула Лика, но суровый Айболит быстро нагнал ее.
«Больная еще очень слаба, приходите, когда наберется сил» — аргумент? Как по мне — да.