Тихо, на ватных ногах подхожу к ним, они расступаются, растеряно глядя на меня.
Шаг. Еще шаг.
Жив. Смотрит на меня, как на ненормальную, а я всеми силами стараюсь удержать землю под ногами. В груди разрывается сердце на миллион бабочек, который вспархивают.
— Привет, ты еще одна моя сестра? — спрашивает, вглядываясь в мои глаза.
Что?
Сестра?
Растеряно гляжу на Лику и остальных…Неужели у него….
— Ты не помнишь меня? — тихо спрашиваю.
Он не прерывает наш зрительный контакт, его темные глаза для меня такие же родные, но почему-то такие далекие… Долгий месяц я не видела их блеск и игривость… А сейчас… А сейчас они смотрят на меня, но не понимают кто перед ними…
На глаза накатывают слезы отчаяния. Я столько раз представляла, как он очнется, какой будет наша встреча…
— Ну, не надо, — он улыбается. — я пошутил, иди ко мне.
Протягивает руки, и я не задумываясь, двигаюсь к нему на встречу.
Мария тихонько смеется сквозь слезы, а я просто прижимаюсь к нему и боюсь пошевелиться. Его рука гладит мои волосы, губы находят мой висок и одаривают нежным поцелуем.
Пусть се это не будет сном.
Прижимаюсь еще сильнее. Нет привычного запаха лакоста, от него пахнет медицинскими препаратами, но я все равно вдыхаю полной грудью. Даже воздух рядом с ним наполнен чем-то волшебным.
Тело непроизвольно начинает потряхивать.
— Все закончилось, — шепчет мне родной голос на ухо, по которому я истосковалась до боли. — Все будет хорошо.
— Так! Больной! Вам вообще-то нужен покой, — в палату входит доктор.
— Так вот же и пришел мой покой, — улыбается мне.
Нас всех выгнали, Эрнеста осматривали, ощупывали. В этот день мне попасть к нему больше не удалось. Зато внезапный звонок перед сном согрел душу.
Все действительно закончилось.
Следующим утром стремглав примчалась к нему. Застала спящим и вновь как-то стало не по себе… Присела рядом на кровать, та скрипнула и разбудила Эрнеста.
— Прости, я не хотела.
Вру! Хотела! Мне было нужно это!
Мы провели с ним весь день, я рассказывала, как обстоят дела у всех, в первую очередь у себя. Он слушал, и улыбался. И будто не было того месяца вовсе: мы снова рядом, снова вместе…
Вечером зашел Эрик. Мне резко захотелось кофе, так что я выскочила, как пуля. Около часа ходила вокруг палаты, пока гость не позвал меня.
— Полина, — начал неуверенно Эрик, — я конченый придурок, эгоист и скотина. Я хочу попросить у тебя… — осекся, — у вас прощения. Я гнида, и если есть хоть малейший шанс, что ты простишь меня…Я сделаю все.
Простить… Подхожу к нему, практически вплотную, вспоминаю все, что было сказано, все что было пережито мной за последний месяц. Сколько пролито слез ночами… Рука сжимается в кулак, кулак заносится над ним и бьет прямиком в нос.