Степановна ушла, оставит меня наедине с курлыкающим Лео.
— Придется, нам дружок, идти жить на улицу, — голубь резко повернулся и уставился на меня своими стеклянными глазками. — Думаешь, меня это радует? Твои друзья примут меня в свою голубиную общагу? — Лео издал звук похожий на чей-то детский «ик», — Я недостаточно перната для них?
Какой абсурд! Мало того, что разговариваю с голубем, так еще и прошусь к нему пожить… Я сошла с ума на фоне того, что меня выселяют. Вот! Надо так Степановне и сказать! Пусть ее до конца дней мучает совесть.
Подсыпав Лео еще хлебных крошек, я побежала на работу. Пицца сама себя не развезет.
— Алиса, привет, — салютую подруге, которая уже стоит за кассой. Та улыбается и кивает; занята клиентом.
Пробираюсь в комнату для персонала и переодеваюсь в ярко-желтую форму, натягиваю бейсболку на голову, собирая волосы в тугой хвост.
— Чего-то ты сегодня какая-то странная, — Алиса появляется в дверях неожиданно.
— Как — будто через пару дней мне нужно будет съехать с квартиры, а я не подыскала еще себе хороший вариант?
— Ну да… Что-то похожее… Ты же сказала, что решишь этот вопрос.
— Не решила, — пожимаю плечами. — но я решу как-нибудь это.
Алиса захохотала, я поморщилась.
— Кстати, я завтра собираюсь пораньше свалить, Славик тащит меня на выставку какого-то художника… — она начала щелкать пальцами, помогая себе достать из недр памяти имя художника. — Недавно еще из Америки вернулся… — снова щелчки.
Я не особо разбираюсь в этом, как и Алиса. Знаю только одного, но это не просто художник! Это гений в чистом виде. Это человек, который творит произведения искусства, от которых пробивает дрожь, и даже выступают слезы. Его картины стоят бешеных денег, а сама его личность окутана неизвестностью. Никто ни разу не видел его: ни в живую, ни на фотографиях. Он не дает интервью лично, не присутствует на своих выставках. Говорят, что он встречается лишь с теми, кто приобретает его картины. Но мне это не светит, потому как чтоб наскрести денег хотя бы на один его мазок, мне нужно продать не только свои почки, но и еще своих детей, детей своих детей, и возможно даже, что детей детей своих детей. Об этом художнике известно лишь одно имя…
— Эрик Кас! — восклицает Алиса, и я ощущаю себя пекинесом, у которого вот-вот выпадут глаза. Эрик Кас вернулся в Росиию?! Почему я не знаю? Я читала все интервью его агента, там не было ни слова о возвращении!
— Ты уверена? — вежливо спрашиваю.
— Да! Там еще выставка только по приглашениям, — она гордо вздернула носик, а мне захотелось зарядить ей кулаком да прямо по наглой физиономии. Пусть ходит по выставке, да освещает ее. Еще хвастаться она моим Касом вздумала! Змеюка!