“Получается, они похожи на людей”, — подумал Ойтуш, изо всех сил стараясь не представлять картину взорвавшихся глазных яблок. Потом повинуясь странному желанию, Ойтуш спросил у женщины:
— Можно я помогу вам, когда мы приедем?
Он указал на свернутую палатку, что лежала возле ее ног.
— Конечно, сынок, — женщина-киборг улыбнулась одними глазами. — Помощь всем пригодится.
Прозвучала последняя команда, и поезд тронулся. Они ехали очень медленно, все время петляя и останавливаясь, чтобы перевести стрелки. В современном городском метро давно ходили монорельсовые магнитопланы, и Ойтуш не мог вспомнить, чтобы когда-то ему приходилось передвигаться по обычным рельсам. Он чувствовал, как вибрирует потолок над ними: Метрополь продолжал жить своей привычной жизнью, совсем не подозревая, что где-то в недрах земли, горстка повстанцев движется через черноту в поисках нового дома. Или подозревает, но ничего не делает до поры до времени.
Все было тихо. Не звучало команд, не строчил пулемет, дети почти не плакали; лишь громыхали по рельсам колеса, и о чем-то тихо переговаривались люди. Погруженный в свои мысли, Ойтуш то засыпал, то снова просыпался. Периодически по вагону пускали флягу с водой и буханку хлеба, от которой Ойтуш отламывал неохотно, вовсе не чувствуя, что имеет здесь права на еду.
“Надо будет потом как-то пристроить себя”, — сказать себе Ойтуш. Взгляд его вновь невольно обратился к мужчинам и женщинам в последнем, вооруженном вагоне. Они негромко смеялись над шуткой, которую только что отмочил главнокомандующий.
“Было бы круто быть сейчас там, с ними”.
***
Переезд длился уже около четырех часов с небольшими остановками. Поезд останавливали в расширенных частях метро, чтобы люди могли справить нужду и поразмять ноги.
В тоннеле было темно и тихо; судя по всему, опасность им пока что не грозила.
Прогуливаясь возле вагона во время одной из остановок, Ойтуш заметил сутулую спину Торы.
— Эй, — он окликнул парня. — Не в курсе, долго еще ехать?
— Уже скоро, — неопределенно ответил тот. Неяркий свет фонарей отражался в его больших очках, отчего Тора еще больше походил на глазастое насекомое вроде стрекозы. Ойтуш взглянул на его лицо и на этот раз отчетливо заметил, что мимические мускулы работают лишь на одной его половине.
— Я парализован, — сказал парень, уловив направление его взгляда. — Половина лица не двигается.
— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил Ойтуш, чувствуя себя любопытным идиотом.
— Наверняка можно, — ответил тот. — Просто не хочу тратить на себя чье-то время.
— Захария не раз пытался вылечить тебя, верно? — вдруг сказал Ойтуш. — Но все безрезультатно.