– Ну вот что, Саша, – твёрдо заявил он. – Мне это надоело. Что ты виляешь как глиста в кишке? Придётся наказывать. Сейчас я позвоню в приют и дам команду. Кирилла прямо через пять минут, на ночь глядя, отвезут в «Солнечный круг». Там уже на низком старте, ждут. Потом мы с тобой посмотрим прямую трансляцию оттуда… и вернёмся к нашему разговору.
Он вынул из поясного чехла комм. Занёс палец над клавиатурной панелью, и… И тут комм зазвонил сам. Острый сигнал, похожий на усиленный в сто раз комариный писк, разорвал в кабинете воздух.
– Да, Андрей Викторович! – голос Лукича мгновенно изменился, сделался бодро-предупредительным. – Что? Как?! Но там же контроль стопроцентный! Это невозможно в принципе! Так точно, бегу… только у меня сейчас на допросе Белкин. Да, понял! Есть! Немедленно!
Опустив руку с коммом, Иван Лукич сделался похож на раздавленный помидор. Не глядя на меня, шмыгнул к входной двери, распахнул её, заорал:
– Булкин, Назаров, где вы там, уроды!
Потом снова бросился в кабинет, принялся одновременно и давить кнопки на комме, и рыться в ящиках стола. Ни то, ни другое не увенчалось успехом, понял я по его озверевшему виду. Потом он подбежал ко мне, чуть ли не в ухо крикнул:
– Сидеть смирно тут! И без фокусов, всё пишется на камеру.
Потом выскочил из кабинета, и тяжёлая, обитая чёрной кожей дверь захлопнулась с мягким щелчком.
И всё-таки я сумел порвать поганую бумажку! Только этим и оставалось утешаться, сидя в пыточном кресле. Больше нечем. Голову ломило всё сильнее, зверски хотелось пить, но всё это было неглавным. А вот заросшее невиданными цветами поле, и Он, уходящий от меня, и рассыпанное в пыли золото… это жгло, и с каждой минутой всё сильнее и сильнее.
Глюки? Бред? Внезапный сон? Да, вполне возможно. Такой бурный денёк выдался, что от придавленных мозгов можно ждать всякого. А если не бред и не сон? Если это по-настоящему? Если это знак оттуда?
Знак, что я проклят? Что я предал Его? Неслучайно же эти монеты… так и не удалось их сосчитать. Неужели тридцать? Но золотых! Получается, я продал Его дороже? Или это инфляция набежала, за две с лишним тысячи лет? И что теперь? Вешаться? Но вряд ли мне представится такая возможность.
А что же будет с Леной и Кирюшкой? Вернётся сейчас выдернутый начальством Лукич и сделает тот звонок. А потом прокрутит видео. И что я могу, кроме как снова подписать сотрудничество? А что мог бы сделать Он? Глупый вопрос. Он уже ничего не сделает, Он ушёл.
– Доброй ночи, защитный!
Я повернулся всем телом, и фиксаторы сдавили меня.
Ночной гость стоял у Лукичёвского стола. В грязном и рваном шерстяном плаще, босой. Лысина его блестела под плафоном, тонкие пальцы рассеянно барабанили по столешнице, а умные карие глаза пристально смотрели на меня.