– Что, уже пробил час? – понял я. – Апокалипсис начинается сегодня?
– Не торопись так, – строго ответил он, – не наше дело знать времена и сроки. Тут на самом деле всё куда проще, тут на кону всего лишь деньги, амбиции и власть. Но это ещё не антихрист. Гонения на христиан вашей страны – это лишь ход в сложной игре. Но это не наша игра, понимаешь? Совсем остановить гонения у нас вряд ли получится. Только ведь гонения им нужны не сами по себе, а чтобы вашу Церковь сломать изнутри. А вот тут можно и помешать.
– Как? – рассмеялся я. – Они по-любому изберут Пафнутия на патриаршество.
– Не по-любому, – возразил Философ. – Есть человек, который может этому помешать. Ты.
– Я? – голос у меня замёрз в гортани.
– Иногда маленького камешка достаточно, чтобы с горы сошла лавина. Вот смотри, что получается. Если ты сломаешься, изобразишь из тебя православного террориста, а вдобавок они прокрутят фальшивку про твоего Деда – многие испугаются и проголосуют за Пафнутия. Эти, – повёл он ладонью над столом Лукича, – не пойдут на явную подтасовку результатов, им как раз нужны честнейшие выборы, чтобы потом никто и никогда не усомнился. Поэтому весь их расчёт – напугать людей, ошеломить. Знаешь, на что они дальше тебя станут раскручивать? На то, что именно владыка Даниил благословил тебя на злодейства.
– А если я откажусь? Тогда все их планы коту под хвост?
– Увы, нет, – погрустнел Философ. – Если ты просто откажешься, то они заставят тебя сказать всё, что им нужно – даже без пыток, просто ваша наука давно уже придумала вещества, лишающие воли. Или того проще – поступят как с твоим дедом. Сделают фальшивую запись из надёрганных слов… Конечно, это пожиже получится, если ты сам, по своей воле, но многие ли заметят разницу?
– Ну и значит, выбора нет, – подвёл я неутешительный итог. – Больше вариантов не осталось.
– Остался, – помолчав, тихо сказал Философ. – Это твой уход. Не просто исчезновение, а смерть. И такая смерть, брат Александр, в которой никто бы не усомнился. Смерть, которую увидят все. Увидят – и узнают, зачем ты пошёл на это. А ещё увидят запись твоего деда. Не ту фальшивку, что сделали эти, а настоящую.
– Её же не осталось! – воскликнул я.
– Бог сохраняет всё, – усмехнулся Философ. – Запись уже есть в этом вашем интернете, и когда она поступит на все новостные агентства, на все христианские сайты – её уже не удастся спрятать.
– А что я должен сказать?
– Почти правду, – улыбнулся краем губ Философ. – Ты скажешь, что тебя обманули, а потом вынуждали обмануть всех. Скажешь, что ты не террорист, не разбойник, и в жизни не видел ни одного православного террориста. Ты скажешь, что тебя сломали, угрожали растлить и замучить сына. Ты скажешь, что они заставили подписать договор о сотрудничестве. Скажешь, что не можешь вынести мук совести и потому уходишь. Ты не скажешь только обо мне и нашем разговоре.