Горло мне сдавило, и я тихо-тихо прошептал в мембрану:
– Кирюшка, родной… это правда… Но со мной всё хорошо будет, и с вами тоже… Может, получится ещё связаться… Ты запомни свой сон и маме расскажи. Я знаю, она будет плакать, но всё равно ведь узнает. И мы встретимся потом. Наверное, очень нескоро, но зато уже насовсем. И прадедушка тебе привет передаёт, он тут, рядом.
И тут экран погас.
– Нельзя слишком долго, – пояснил Дед. – Всё-таки мы ж от них слишком далеко, связь рвётся. Но ты главное услышал и главное сказал. Сибирское убежище – это реально, Саня. Дотуда никакие Лукичи не достанут.
Вот уж точно по тексту, – отчётливо понял я. Чего не потеряешь, того, брат, не найдёшь.
Некоторое время мы ехали молча – ну, если не считать цоканья копыт. Наши кони – да, те самые Журавль и Синица, шли ходкой рысью. Лёгкая бричка с двумя седоками ничуть их не обременяла.
Недавно тут прошёл дождь – луна отражалась в мелких лужицах, и когда в них попадали копыта – казалось, что фонтаны крошечных лун вздымаются в земляничную ночь.
– Дед, кстати, – сообразил я, – а ты случайно не в курсе, что это Иван Лукич так резко из кабинета намылился? Как-то очень уж кстати получилось…
– Случайно в курсе, – ухмыльнулся Дед. – К начальству его вызвали, на срочное совещание. Представляешь, одновременно два ЧП – и Кирюшка из приюта пропал, и Лена из камеры. А чья вина? Правильно, майора Валуйкова. Его ж идея, и он же руководил операцией. На самом деле и его пожалеть можно, Саня. Страшно ему, очень помереть боится, здоровье пестует. Это ж он перед тобой выделывался, циника играл. А он не всегда циник. Кошмары ему часто снятся, и просыпается посреди ночи в слезах. Грех на нём висит, тяжёлый грех, и душит. Но как знать, может, и не всё для него потеряно… Мы о нём тоже молиться будем.
– Дед, – спросил я, – а откуда ты всё это знаешь? Ты же вообще сюда попал ненамного раньше меня. И суток не прошло.
– Здесь другой счёт времени, – терпеливо объяснил он. – И один день может быть как тысяча лет, и тысяча лет – как один день. Вот смотри, – он чуть натянул вожжи, – сейчас ведь ночь, да?
– Ну само собой, – согласился я. – И вообще прямо как в песне – покуда ночка длится, покуда бричка катит…
– Дороги этой дальней на нас с тобою хватит, – подхватил Дед. – Но вот глянь… это уже не как в песне получается…
И тёмное небо стремительно посветлело, заплясали по нему розовые сполохи, растаяла луна, погас наш фонарь. А впереди вставало солнце.
А потом я понял, что это не солнце, а Его лицо.
6–18 августа 2012