Снова для змеёнышей людей таскать!
Думает думу Илья Муромец,
Всё атаман себе раздумывает:
«Где это Добрыня пропадьём пропал?
Что с Добрынею случилося?
Снова Змея стала в Киев летать —
Надобно мне тут на бой выходить!»
Вот снарядился в поход Илья.
Выехал во поле чистое.
Пестрая сорока впереди его
Скоками, глянь, запоскакивала,
Лётами заперелётывала —
Обогнала ведь сорока Илью,
Пёстрая, далёко оставила!
Выгнала сорока из чащи лесной
В полюшко тура златорогого.
Села сорока туру на рог.
Стала сорока нашёптывать:
«Ты меня, Добрынюшка, замуж возьмёшь!
Ты на мне, Добрынюшка, женишься!
Буду тебя оборачивать
На ночь я во доброго молодца!
Буде не выполнишь волю мою —
Я на охотника тебя загоню,
Я под стрелу тебя подгоню!»
Тур головой золотой тряхнул,
Пёструю сороку с рог смахнул.
Тут его сорока гонять принялась,
Пёстрая, на гибель заганивать:
Хочет тура на Илью нагнать;
Пусть его, тура, подстрелит Илья;
Пусть его Илюшенька, Добрыню, убьёт!
Только Илюшенька догадливый ——
Он, осторожливый, не стал стрелять.
Золоторогого не стал губить.
Выстрелил в сороку — подшиб на лету!
Тут-то с сороки и спади колдовство:
Перед Ильёй не сорока лежит!
Кровь-то из раны не сорочьей бежит:
Это — Маринка Кандаловна!
Тур златорогий вокруг Ильи
Прыгает-вьётся-увивается.
Разум у Ильи озаряется:
«Это не тур, а человек перед ним».
Стал Илья Муромец требовать:
«Ты расколдуй, Маринка, витязя».
Злится Маринка, противится.
Силится слово-проклятье сказать:
Заколдовать Добрынюшку,
Туром оставить его навек.
Сила у Маринки перед смертью слаба.
Сила у живого Ильи велика.
Не дал Маринке Илья сказать
Слово-заклятье последнее.
Вынудил Маринку Илья Муромец
Расколдовать Добрынюшку!
Выполнила волю богатырскую
Злая Маринка во беспамятстве...
Вот и совершилось совершение:
Тут был тур — золотые рога,
Стал Добрыня добрый молодец!
Это Маринка и увидела,
Злянка заизвивалася,
Злобство в ней огнем загоралося,
Жгучим-горючим пламенем.
В жгучей-горючей озлобине
В пепел сгорела Маринка вся.
Тут ей, Маринке, и конец пришёл!