Всё отнимет-возьмёт, всё мне передаст!
Такова в перстеньке этом силушка!
Да ведь страшный тот перстень, Добрынюшка,
Сердцу счастья не дал, ни покою душе!
Что ношусь я по миру? Что же гонит меня?
За какою нуждой окружен я враждой?
Ах, не перстень мне служит, а я перстню служу:
Раб слугатый безвольный у богатств у своих!
А расстаться с ним у меня нет сил!
Не тревожь ты, Добрыня, душу чистую!
Не желай, не гляди на перстень страшный мой!»
А и тут любознайство Добрынино
Взяло верх над Добрыниным разумом:
Посмотрел-поглядел на Степанов он
На волшебный, на страшный перстенёк роковой...
А и диво сдивилось тут дивное,
А и чудо расчудесилося чудное;
Чудо чудное да плачевное:
Потушил перстенюга во Добрыне добро!
Разжёг перстенюга во Добрыне зло!
Злобным проблеском у Добрынюшки
Разгорелися на этот перстень глаза.
Поднялась волна неутолённая.
Народилася задума потаённая:
«А Степан-то стар! А Степан-то хил!
Мне Степана взять — что пылинку снять!
Я Степана возьму да за горло схвачу.
Дух вон из него, а труп — на волну!
Завладею волшебным этим перстнем я.
Пусть мир тогда узнает — раб я или нет!»
А Степанушко-то, он догадлив был.
Прочитал на лице у Добрынюшки
Он задумья такие злодейные...
Он ведь знал, он ведь ждал: ведь нахлынут они —
Он и встретить их приготовился.
Приберег он гусли Добрынины,
Тронул струны на гуслях, сам их в руки вложил
Гусли эти Добрыне Никитьевичу.
На живые на струны возложил сам персты,
Гусляровы персты звукотворные.
А и гусли зазвенели, заиграли они.
Чудным-сильным тем рокотаньем своим
Потушили гусёлышки в Добрыне зло.
Возожгли гусёлышки в Добрыне добро.
И очнулся Добрыня и на перстень взглянул,
Но другим своим, чистым поглядом!
И сиянье от перстня злоботворное
Победил тут Добрыня просветленной душой...
Закружилися гости торговые
По всему-то по миру да по всем морям.
Поднималась на морях непогодушка
Волновая-грозовая-непогодливая.
Вот волна волнит, вот гроза грозит!
Вот ветер ветрит — потопить норовит!
Ты бери, ты бери, млад Добрынюшка,
Ты бери свои гусли яровчатые!
Ты сыграй, ты спой свою песню-игру!
Может, песню последнюю-прощальную
Ты сыграй перед грозою погибельной!
Бушевало-рокотало море грозное.
Валовало валами девятыми.
В этом рокоте, в этом клёкоте
Зазвенели-загремели гусли звончатые.
Полилась тут песня Добрынина
Она рвётся и льётся-возвышается,
Над волнами-гребнями разлетается.
И гремят грома, И Грохочут валы,
А Добрынины гусли громливее,
А Добрынины гусли грохотливее,
Всю грохочущую непогодицу
Заглушают громы-грохоты гуслярные.
Жгут-сверкают молнии свистучие,
Оглушают громы трескучие,
А звучнее у Добрыни песня звонкая‚