Не лежит у меня душа к этой вашей темной материи!.. Мне вообще кажется, что на роль темной материи вполне подошли бы черные дыры, образовавшиеся в молодой Вселенной. А что? Они тоже не светятся. И тяготеют!.. Так-то будет попроще, чем новые теории городить.
А более всего угнетает меня, красивого писателя, тот факт, что распределение массы-энергии во Вселенной оказалось весьма несправедливым.
По современным представлениям, далеким от тех, которые я впитал с молоком матери, в нашей Вселенной обычного, нормального вещества, из которого сделаны мы с вами, планеты и звезды, только 4 %. Всего четыре процента! А остальное – это темная материя (26 %) и темная энергия (70 %). Гадко на душе моей, право слово, от подобных соотношений, я так привык к обычному веществу, из которого сделан! И наука, я считаю, в мою душу просто наплевала своим темным веществом…
Где справедливость?
Глава 8. Ансамбль струнных
Не думаю, что эта заключительная глава будет большой. Но зато она будет очень важной и крышесносной – не столько в смысле сложности, сколько в смысле заключенных в ней идей.
Ученые XIX века жили в правильном механистическом мире. Несколько наивном, но прямом и красивом. Вселенная в их понимании была вечной, бесконечной, предопределенной, а также стационарной. Атомы – неделимыми частицами. Пространство – просто ареной действия, сценой, где происходят события. А время… Что такое время? Сплошная череда перемен!
Физики ХХ века поняли, что все не так просто. Их мир стал динамичным, непредсказуемым и относительным. Вселенная расширялась. Массы, энергии, расстояния и даже темп происходящих событий (время) оказались зависимы от скорости света. Причем, любые сигналы в мире не могли распространяться быстрее этой скорости. Время и пространство физики формально объединили в один пространственно-временной континуум. Атомы перестали быть мельчайшими, потому что на арену знания вышли их детальки – элементарные частицы: электрон, протон и нейтрон. Позже были открыты и другие частицы – нейтрино, антипротоны, позитроны… Причем сами частицы перестали быть «абсолютно твердыми». Нет, не в том смысле, что их можно было разобрать дальше на еще более мелкие детальки. А в том, дорогие мои люди, смысле, что они перестали, во-первых, быть частицами и «размылись», то есть приобрели свойства волн. А во-вторых, при попытках их разбить, разломать они не разваливались на составляющие, а множились, превращаясь в другие частицы. И, грубо говоря, чем больше энергии прикладывалось к ним при столкновении, чтобы разломать, тем больше частиц образовывалось. Потому что энергия, оказывается, может превращаться в массу и наоборот!