— Каковы были ваши намерения?
— У меня не было ни гроша. Даже монетки в десять франков. У Жанны тоже не было денег — Фюмаль ей денег не давал, и частенько она вынуждена была занимать у служанок.
— Вы хотели попросить денег у зятя?
Он усмехнулся:
— Конечно нет! Ну ладно, я все скажу! Ну так вот! Вам говорили, каким он был подозрительным? Не доверял никому. Все ящики в доме были заперты на ключ. Но я обнаружил одну вещь. У секретарши, мадемуазель Луизы, в ящике стола всегда были деньги. Немного. Не более пяти или шести тысяч франков мелочью или мелкими купюрами, чтобы покупать марки, оплачивать на почте заказные письма, давать чаевые. Они это называли «маленькая касса». Ну и время от времени, когда сидел на мели, я спускался в кабинет и брал несколько стофранковых монет…
— Фюмаль никогда не заставал вас за этим занятием?
— Нет. Я обычно выбирал вечер, когда его не было дома. Правда, один или два раза он уже спал и ничего не услышал. Я хожу тихо, как кошка.
— Он вчера не лег?
— По крайней мере, не в свою кровать.
— Что он вам сказал?
— Он мне ничего не сказал по той простой причине, что лежал, растянувшись во всю свою длину, на ковре, мертвый.
— Вы все-таки взяли деньги?
— Я хотел было взять у него бумажник. Вы видите — я откровенен. Подумал, что рано или поздно обвинят именно меня и я не скоро смогу вернуться в этот дом.
— В кабинете горел свет?
— Будь это так, я бы увидел полоску света под дверью и не вошел бы.
— Вы включили его?
— Нет. У меня был карманный фонарик.
— До чего вы дотрагивались?
— Сначала я дотронулся до его руки, она была холодной. Значит, он был мертв. Потом я открыл ящик стола секретарши.
— На вас были перчатки?
— Нет.
Это было легко проверить. Специалисты уже сняли отпечатки пальцев в обоих кабинетах и сейчас наверху занимались их классификацией. Если Лантен говорил правду, то отпечатки его пальцев найдут на столе мадемуазель Бурж.
— Вы не видели револьвер?
— Нет. Первая моя мысль была, что мне лучше уйти, ничего не говоря сестре. Потом я подумал, что лучше сообщить ей об этом. Я поднялся к ней, разбудил и сказал: «Твой муж мертв». Она не хотела в это верить. Спустилась вместе со мной, в ночной рубашке, и я посветил на тело, а она смотрела, стоя у двери.
— Она ни до чего не дотрагивалась?
— Сестра даже не вошла в комнату. Она сказала: «И вправду, он, похоже, мертв. Наконец-то!»
Это объясняло отсутствие реакции со стороны женщины, когда Мегрэ сегодня утром сообщил ей о смерти Фюмаля.
— А потом?
— Мы поднялись наверх и выпили.
— Чтобы отпраздновать это событие?
— Более или менее. Через некоторое время мы оба были навеселе и, мне кажется, даже смеялись. Я уж не помню, кто это сказал, я или она: «Наш отец повесился слишком рано».