В понедельник Дженев пришел на работу позже обычного: всю ночь у него болела грудь, душил кашель, и он не сомкнул глаз. Утром, с горечью во рту, с воспаленными глазами, он все же побрел к заводу, но почувствовал сильную слабость и зашел в поликлинику. Врачи приняли его вне очереди, и он испытывал неловкость перед остальными посетителями. Час спустя Дженев снова медленно шел по улице и мрачно размышлял. Его сердце и легкие в таком состоянии, что необходимо немедленно бросить курить, взять отпуск и уехать в горы. В противном случае врачи ни за что не ручаются. «Вы на инфаркт или на рак намекаете?» — спросил Дженев. Но врач был непреклонен: что счел нужным, то уже сказал — навсегда распрощаться с табаком и обеспечить себе длительный отдых. Значит, думал Дженев, либо у него обнаружили самое скверное и не хотят говорить, либо он просто переутомился и злоупотребил курением. Рука машинально скользнула в карман и нащупала сигареты. Придется на время забыть о них, решил Дженев и, свернув в сторону, осторожно, как будто делая что-то недозволенное, опустил сигареты в урну.
Придя на работу, он увидел на столе запечатанный конверт на свое имя. Не было ни марки, ни обратного адреса. Неужто анонимка? Он вскрыл конверт и глазам своим не поверил: вместо письма в конверте лежал адресованный ему приказ, подписанный Христо Караджовым, составленный и напечатанный в канцелярии. Каким же днем это помечено? Пятницей. В краткой форме директор велел своему заместителю в десятидневный срок скорректировать план, подняв показатель производительности до пяти процентов. Сомнений не было — близилась развязка.
Стоил позвал секретаршу. Она была одна на два кабинета, но в основном работала на Караджова, а на звонки Дженева отзывалась весьма неохотно. Секретарши, как правило, безошибочно угадывают ситуацию.
Девушка не стала заходить в кабинет, а остановилась в дверях.
— Слушаю вас, товарищ Дженев, — почти не скрывая досады, сказала она и с любопытством окинула взглядом комнату: табачного дыма не было.
Дженев спросил, кто оставил письмо у него на столе.
— Я оставила, — удивилась девушка. — Его товарищ Караджов дал.
Дженев поинтересовался, когда это произошло, в пятницу или сегодня.
— Как же это… Вы ничего не знаете? Сегодня утром товарищ директор уехал за границу!
По ее лицу скользнула едва заметная ироническая усмешка — ни дать ни взять аристократка. Можно подумать, перед тобой по меньшей мере княжна! — возмутился в душе Дженев.
— Вы свободны.
В порыве возмущения он чуть было не изорвал в клочья этот приказ, но сдержался и, сложив листок вчетверо, сунул его в карман.