Почти каждый арестант монмутской тюрьмы дал Мэри сделать глоток из своей бутылки – такова была традиция. К тому времени, когда пришла пора залезать на телегу, она уже порядком захмелела и совсем не чувствовала страха.
Покорно, как ребенок, она протянула руки, и палач связал их веревкой впереди. Маска почти полностью скрывала его лицо; было видно только слабый подбородок и прядь рыжих волос. Мэри его не знала. Очевидно было одно – это не Томас Терлис из Тайберна. Скорее всего, этот парень фермер, подумала Мэри. И вполне возможно, что до этого дня ему приходилось убивать только свиней и лисиц. Остается лишь надеяться, что он знает, как повесить девушку, мысленно хмыкнула она.
От шпилей и крыш Монмута отражались первые лучи солнца. На мгновение Мэри показалось, что колесо времени качнулось назад и она первый раз въезжает в город, как год назад, в дилижансе Джона Ниблетта. «Красивое место, – рассеянно подумала она. – Я могла бы быть здесь счастлива».
Она была не настолько пьяна, чтобы не понимать, куда везет ее телега в это прекрасное весеннее утро, но достаточно, чтобы убедить себя в том, что ей все равно. Она отвыкла от движения, и поначалу ее чуть не стошнило от тряски. Королева Мария ни за что не допустила бы такого по дороге на казнь, напомнила себе Мэри, и укоризненно прицокнула языком, совсем как миссис Джонс.
Ехать было совсем недалеко: Херефорд-Роуд, Манк-стрит, Уайткросс-стрит и, наконец, Степни-стрит. Когда телега завернула за последний угол, колесо налетело на камень, и острая щепка больно уколола ее колено. Она отдернула ногу и связанными руками подоткнула под себя юбку, чтобы защитить колени от грубого дерева. Как глупо, вдруг подумала Мэри. Заботиться о теле, которое будет мертво еще до полудня.
Маркет-сквер была забита людьми, и она подивилась такому большому собранию. Может быть, сегодня какой-нибудь праздник? Наверное, в этом году ранняя Пасха. Только когда телега въехала на площадь и толпа загудела, Мэри поняла, что эти люди пришли сюда ради нее. По ее жилам пробежал непонятный трепет.
Добрые горожане Монмута мечтали увидеть, как ее вздернут на виселицу – даже если из-за этого им придется пропустить день работы и не получить, таким образом, денег. Их лица горели от предвкушения, и у всех был такой вид, будто они видят ее первый раз в жизни. Мэри узнала нескольких слуг, с которыми часто болтала, и некоторых заказчиков. Здесь были мистер и миссис Дженкинс и даже обе старые мисс Робертс. И конечно, множество незнакомцев, которым, должно быть, пришлось целый день трястись в повозке, чтобы поприсутствовать на казни. Однако эта толпа была совсем не похожа на лондонскую. Среди тех зевак, что собирались в Тайберне, было полно шлюх и завсегдатаев, которые настолько привыкли к этому зрелищу, что даже не смеялись, когда смотрели на повешенных. Мэри могла бы побиться об заклад, что никто из