Только когда я была уже на полпути к дому, меня осенило.
«Если бы только это была правда», действительно! Очевидно, что, несмотря на призвание викария, ему не хватает веры.
Я взяла его за руку, провела через дверь ризницы, на цыпочках прошла с ним по церковному двору и доставила домой в безопасности. Потом спряталась за большим надгробием и наблюдала, как ворчащая толпа медленно рассеялась и исчезла.
Никто из них не сообразил заглянуть за церковь. Никому не пришло в голову проследовать за нашей печальной процессией к воображаемому смертному одру. Их всех так тронула моя притворная миссия милосердия, что никто — даже самые ожесточенные газетчики — не прикоснулись к двери в церковь.
И при этом викарий не имел веры в меня.
Ненавижу признаваться, как это меня ранило.
Самое лучшее средство для успокоения разочарованного ума — это кислород. Пара глубоких вдохов старого доброго O возрождает в теле каждую клетку. Полагаю, я могла бы подняться в лабораторию за бутылочкой этого добра, но, как по мне, это был бы обман. Нет ничего лучше кислорода в его натуральной форме — кислорода, естественным образом произведенного в лесу или оранжерее, где множество растений с помощью процесса фотосинтеза поглощают отравляющий углекислый газ, который мы выдыхаем, и вырабатывают взамен кислород.
Однажды я сказала Фели, что благодаря кислороду дышать свежим воздухом — все равно что дышать Богом, но она ударила меня по лицу и заявила, что я святотатствую.
Оранжерея в Букшоу, как я обнаружила, всегда поднимает мне настроение сразу же, хотя какую часть этого следует приписать обществу Доггера, а какую — кислороду, я не могу сказать. Вероятно, пятьдесят на пятьдесят. Одно было точно: оранжерея — безмятежное место. Никогда не услышишь об убийстве, совершенном в оранжерее.
Моя теория гласит, что дело в O.
Я обнаружила Доггера среди цветочных горшков, он перевязывал свои инструменты толстой бечевкой.
— Доггер, — небрежно сказала я, наклоняясь, чтобы поближе рассмотреть нарцисс в горшке, и подавляя зевок, — что бы ты сказал, если бы я спросила тебя о причине атрофии мускулов большого пальца и слабости рук?
— Я бы сказал, что вы были в Богмор-холле, мисс Флавия.
Полагаю, мне следовало остолбенеть, но почему-то этого не случилось.
— Ты видел фотографию миссис Ридли-Смит?
— Нет, — ответил Доггер, — но я слышал досужую болтовню слуг.
— И?
— Очень печально. Из того, что я слышал, могу заключить, что это классический случай отравления свинцом. Затронуты сгибающие мышцы и в меньшей степени разгибающие. Но вы уже это обнаружили, не так ли, мисс?