Даффи сделала неприличный жест.
— Так когда же свадьба? — жизнерадостно поинтересовалась я.
Фели вытянула голову, словно свинья при звуке помоев, льющихся в корыто.
Ее вопль зародился где-то в глубине горла и протрубил воздушной тревогой.
— Отееееееец!
Потом он угас и сменился слезами. Меня всегда завораживало, как моя сестра превращается из королевы красоты в ведьму, не успеешь и глазом моргнуть.
Отец сложил газету, снял очки, снова их надел и уставился на меня леденящим фирменным взглядом голубых глаз де Люсов.
— Где ты узнала эту информацию, Флавия? — спросил он антарктически холодным голосом.
— Она подслушивает у замочных скважин! — сказала Фели. — Она вечно подслушивает под дверью!
— Или у решеток обогревателей, — добавила Даффи, на минуту оторвавшись от «Монаха».
— Ну и? — переспросил отец голосом, холодным, как сосулька.
— Я просто предположила, — сказала я, шевеля мозгами быстрее обычного, — что теперь, когда ей исполнилось восемнадцать…
Отец всегда говорил, что ни одна его дочь не выйдет замуж, пока ей не стукнет хотя бы восемнадцать, и даже тогда…
День рождения Фели был недавно, в январе.
Как я могла забыть?
Чтобы отпраздновать это событие, я спланировала небольшой фейерверк в доме: просто несколько шутих, честно, и парочка веселых разноцветных ракет. Я разослала всем в доме написанные от руки приглашения и с затаенной радостью наблюдала, обхватив себя руками, как каждый брал адресованное ему письмо с подноса для почты в вестибюле, открывал и затем откладывал в сторону, не говоря ни слова.
Потом я развесила серию сделанных вручную рекламных плакатов в стратегических местах по всему дому.
В тот самый день я расставила пять деревянных стульев в ряд: для отца, Фели, Даффи и рядышком для миссис Мюллет и Доггера.
Я приготовила свои химикалии. Назначенное время пришло и минуло.
«Они не придут, Доггер», — сказала я после двадцатиминутного ожидания.
«Позвать их, мисс Флавия?» — спросил Доггер. Он тихо сидел на стуле, держа наготове бутылку сельтерской минералки на случай небольших пожаров.
«Нет!» — сказала я слишком громко.
«Вероятно, они забыли», — предположил Доггер.
«Нет, не забыли. Им наплевать».
«Вы можете показать представление мне, — через некоторое время предложил Доггер. — Я всегда ценил славные фейерверки в гостиной».
«Нет! — закричала я. — Все отменяется!»
Как горько мне довелось пожалеть об этом со временем.
— И что? — повторил отец, возвращая меня к настоящему.
— Что ж, теперь, когда ей исполнилось восемнадцать, — продолжила я, — это естественно, что… что ее мысли должны были свернуть… в матримониальное русло! — торжественно договорила я.