Мармадьюк нетерпеливо смотрел на меня, желая продолжить свои нотации.
— В таком случае, доброго утра, — в конце концов сказал он и пошел к двери.
— На вашем месте я бы туда не ходила! — жизнерадостно крикнула я ему вслед. — Там произошло убийство. Запрещено входить. Это место преступления.
Я точно процитировала словами сержанта Вулмера, хотя и не побеспокоилась упомянуть, что запрет уже снят.
Он резко остановился и медленно вернулся ко мне. Его лицо и глаза казались еще бледнее, чем обычно.
— Что ты имеешь в виду? — требовательно спросил он.
— Убийство, — терпеливо объяснила я. — Кое-кого убили в склепе.
— Кого?
— Мистера Колликута, — с важным видом прошептала я. — Органиста.
— Колликута? Органиста? Невозможно! Он же просто…
— Да? — выжидательно сказала я.
— Колликута? — переспросил он. — Ты уверена?
— Вполне, — ответила я. — В Бишоп-Лейси все об этом только и говорят.
Это не совсем правда, но я пришла к выводу, что иногда можно подлить масла в огонь.
— Боже мой, — сказал он. — Надеюсь, что это не так. Очень надеюсь.
Вот теперь мы приблизились туда, куда надо.
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила я. — Мне хотелось поучаствовать в раскопках в Святом Танкреде — разобрать кости и тому подобное, но похоже, что этого не будет.
— Да уж наверняка! — сказал он. Его лицо тут же поменяло цвет с творожного на ярко-свекольный. — Это осквернение! Тем, кто покоится с Господом нашим, нельзя докучать в их могилах ради развлечения толпы бездельничающих поселян!
Бездельничающие поселяне, надо же. Ну что ж! Посмотрим!
— Я так понимаю, вы положили этому конец, — заметила я.
— Этому положил конец епископ, — ответил он, вытягиваясь во весь рост — немаленький, надо сказать, — с таким видом, будто у него на голове епископская митра и в руках посох. — И не только епископ, — добавил он, словно требовался решающий аргумент. — Канцлер тоже настроен категорически против. Он отозвал разрешение и запретил эксгумацию. Археологов отослали.
— Запретил? — переспросила я. Меня заинтересовало это слово, и не из-за его забавного звучания.
— Строго запретил. — Он произнес это с окончательностью страшного суда.
— А кто канцлер? — поинтересовалась я.
— Мистер Ридли-Смит, член городского магистрата.
Мистер Ридли-Смит, член городского магистрата? — призадумалась я.
Отец Кассандры Коттлстоун тоже занимал эту должность, как сказала мне Даффи, и в этом качестве был способен сдвинуть небо и землю — до такой степени, чтобы похоронить свою самоубийцу-дочь в освященной земле.
— Это Ридли-Смиты из Богмор-холла, — сказала я.
Все знали Ридли-Смитов из Богмор-холла в Незер-Уолси. Они были темой историй, которые когда-то шепотом рассказывались под прикрытием изящных бумажных вееров, а теперь обсуждались за сигаретами в чайном магазинчике «А. Б. С.».