— И это было как нельзя лучше, — продолжала мисс Танти. — Я записалась к мистеру Гидеону на девять тридцать, и хотя до Хинли ехать всего лишь десять или пятнадцать минут, я предпочитаю всегда приезжать заранее. Иногда кто-то отменяет запись, и меня могут принять раньше моего времени, и тогда я раньше возвращаюсь домой и экономлю три шиллинга.
«Я буду ждать у калитки», — сказала я Флоренс. Так я и поступила.
Когда в девять утра мистер Колликут все еще не приехал, я попыталась позвонить Флоренс, но линия была занята. На телефонной станции мисс Гулард сказала мне, что голосов на линии не слышно, видимо, кто-то плохо положил трубку. Я была вне себя, должна признаться. Но когда я попыталась позвонить еще раз через пятнадцать минут, звонок прошел нормально. Флоренс сразу же сняла трубку и сказала, что мистер Колликут вышел из дома ровно в полдевятого.
Я пришла в ярость и готова была его убить.
Должно быть, я выглядела шокированной. Мисс Танти заволновалась.
— Разумеется, это просто фигура речи. Из меня такая же убийца дорогого мистера Колликута, да и любого другого человека, как балерина. Наверняка ты это знаешь.
— Конечно, — ответила я, внезапно насторожившись.
Дорогого мистера Колликута? Неужели это та самая мисс Танти, которая велела мне найти лучшее применение моим цветам?
В этом было что-то странное, и это не любовь.
— Он был очень компетентным музыкантом, — продолжала она, — но, как все компетентные музыканты, был склонен перетруждаться. Если он не преподавал частным ученикам и не работал с хором или не уезжал судить музыкальные фестивали, он погружался в муки сочинительства. Милдред говорит, что она и Джордж часто слышали, как ночами он ходил туда-сюда по комнате этажом выше. Они бы сделали ему замечание, если бы не нуждались в деньгах. Сейчас не так просто найти жильца, как во время войны, но если ваш постоялец по ночам шастает на улицу, чтобы прогуляться, и этим доставляет хозяевам беспокойство, мешая спать, то, скажу я вам, это вряд ли кому понравится, особенно если вы работаете каменщиком и должны встать до зари.
— По ночам? — переспросила я. — Зачем?
— От беспокойства, думаю. Сочиняет гармонии и контрапункты. Я знаю, что иногда он ходил в церковь. Время от времени, когда дул западный ветер, до меня доносились обрывки органных мелодий в странное время суток. Я не раз думала отнести бедняжке термос с горячим чаем, но мне было неудобно вмешиваться. Музыка может быть такой суровой любовницей, видишь ли.
Она уставилась на меня своим гигантским глазом.
Пытается добыть из меня информацию?