— Прости, девочка, — простонал Кирилл, и тут же углубил и без того глубокий, вкусный поцелуй.
Ещё одно мгновение — или вечность — и мне стало дико больно внизу. Я дернулась, пытаясь вырваться из — под Кирилла… Баев же, не удержав личину человека — его глаза мерцали желтым звериным вытянутым зрачком, а клыки совсем не походили на зубы человека, ещё сильнее впечатав меня в сидение машины, поднял голову вверх и …завыл.
— Моя, — рыкнул вожак, и теперь его клыки оказались в опасной близости от моего лица. Освободив одну руку — которую сейчас никто не назвал бы человеческой из — за длинных острых когтей, Альфа повернув мою голову в бок… и впился зубами в ещё не зажившую до конца метку. Я закричала от боли, а вожак снова завыл от…удовольствия. Его толчки внутри меня стали резкими, болезненными, лишёнными всякого намёка на нежность.
— Так любят волки, — возвышаясь надо мой, проскрипел Баев. — Мы не любим лишних нежностей. Ты привыкнешь, девочка. Привыкнешь… — Его тело убыстрилось, толчки стали чаще и сильнее, а объятия ещё крепче…Я уже не чувствовала границы, где боль, а где наслаждения…. Вспышка — и мы, слившись в одном сознании, одинаково — по- волчьи, вскрикнули.
После, придя немного в себя, я уже мечтала снова впасть в кому или хотя бы просто потерять сознание, лишь бы избежать понимающего взгляда Кирилла.
Баев, лежавший сбоку, лениво ласкал мои волосы.
— Маленькая моя, прости. — Он одной рукой крепко прижал меня к своему горячему телу, другой продолжал успокаивающе гладить по животу. — Мой запах на тебе, мой запах внутри тебя… Красота, готов оставаться так вечно.
А я, покраснев до уровня «созревший томат» все же услышала тоскливое ворчание кого — то рядом с нами… Кого — то зверя.
— Кто это? — встрепенувшись, спросила я. Теперь уже напрягся Кирилл. Заставил посмотреть прямо в глаза.
— Что случилось, Настя.
— Кто — то рычит… рядом. Злой.
Темные глаза сверкнули.
— А, это… Значит, ты всё- таки слышишь… И давно?
— Что слышу? — не поняла я. — Это кто — то из стаи, да? Кто — то рядом.
Кирилл загадочно улыбнулся.
— Кто-то определённо из стаи и очень, очень рядом. — Рука полезла вверх на грудь. — Ты слышишь моего волка.
Я, забыв про смущение, сама подняла испуганный взгляд на Кирилла.
— Тогда почему он злой?
Баев пожал плечами.
— Не злой. Неудовлетворённый. — Мужская рука больно сжала грудь, а в черных глазах зажглось животное пламя. — Моему волку много надо, а ты слабенькая… неопытная.
Я молчала, не зная, что сказать.
— Поехали домой, — произнёс Кирилл, целуя меня в макушку.
Я пыталась отстраниться, но мне этого не позволили: прежде Кирилл заставил посмотреть ему в глаза. Тёмный, внимательный, но спокойный взгляд.