— Сможешь кое-что сделать для меня, парень? — спросил Борден, пристально глядя на него.
— Что, например?
— Если ты поможешь, я смогу хорошо пристроить тебя. Слышишь?
Джим кивнул.
— Да, слышу.
— Ты должен выбраться отсюда. Я расскажу, куда тебе пойти и что сделать, добравшись до места.
Парень снова кивнул.
— Хорошо.
— Отлично, а теперь слушай.
Эмма
Я находилась в аду. Другими словами описать это невозможно. Просто… ад. Похоже, моя жизнь полностью остановилась, и я зависла над преисподней. Если выяснится, что Борден мертв, то я просто рухну в нее и сгорю. Только бы он был жив… Боже мой, только бы он был жив! Одна эта мысль обжигала мои глаза слезами — я так много плакала. Я замкнулась в себе через три дня после его исчезновения. Хоуку удалось заставить меня выйти из комнаты, и то только потому, что Тайлер понадобились кое-какие ее вещи. Я почти забыла, сколько секретов может быть у девушки ее возраста, пока не заглянула под матрас. О, Боже! Презервативы и любовные записки. Я не осмелилась узнать, кому они были адресованы. Меня это не волновало.
В пабе повсюду были байкеры. Через несколько часов я к ним привыкла. Они оказались на удивление сносными. Некоторые даже подходили и сочувственно поглаживали меня по спине. В любой другой день я бы засомневалась в мотивах такого поведения, но они смотрели на меня с искренней симпатией, и я принимала их легкие прикосновения, потому что отчаянно нуждалась в утешении. Понимайте как хотите, но эти мудаки оказались не такими подлыми и ужасными, как я думала изначально.
Но они действительно любили своих женщин.
Женщины были повсюду — в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет. Старше я не видела, и это немного настораживало. Они вешались на любого байкера в зоне досягаемости. От их желания привлечь к себе внимание немного подташнивало. Их жажда клубной жизни доходила до абсурда и показывала, что они готовы подчиниться любому приказу мужчины в косухе, каким бы постыдным и унизительным он ни был.
Если поблизости не было Хоука, то большую часть времени я проводила наедине с собой. Обычно я садилась в самый конец бара и безучастно таращилась в экран телевизора, ожидая возвращения Хоука с какими-нибудь новостями. У него никогда не было ничего конкретного, а просто какие-то детали и имена, выясненные у людей, у которых они с братом побывали.
На пятый день я превратилась в пустую оболочку. Я смотрела, но не видела. Слушала, но не слышала. Я произносила слова, но не говорила. Я просто… существовала.
В данный момент я сидела на своем привычном стуле и пыталась заставить себя проглотить несколько фисташек. И простая мысль о фисташках напомнила мне о том, что они всегда хранились в ящике стола Бордена, и он грыз их, когда злился. На табурет рядом со мной скользнула фигура, и, мельком взглянув на нее, я нахмурилась.