В последний раз взглянув на девушку, которая все еще находилась без сознания, я покинула помещение. Следовало заняться делами насущными. Например, восстановить защиту замка, чтобы никто больше не смог ходить туда-сюда, когда ему вздумается.
«Ана, ты слышишь меня?» — мысленно спросила я.
«Слышу» — немедленно откликнулась девушка.
«Что делать будем?» — уточнять, о чем я говорю, не стала, Анари девочка умная, поймет.
«С сестрой что угодно, только не вреди ей. А вообще пусть лучше полежит, отдохнет, потом попробуем провести воспитательную беседу. С замком все понятно, ты не хуже меня знаешь, где бреши. Заштопаем и усилим. А про Сати… То есть Сатриэля. Да, Сатриэля. Тут говорить не о чем, ты по-прежнему скрываешь мое решение вернуться и все счастливы».
— Ана, ты же понимаешь, что это неправильно? — почему-то я решила, если скажу это вслух, девушка воспримет мои слова серьезно.
«Неважно… Я устала, пожалуй, отдохну. Справишься без меня?» — совсем тихо протянула Ана.
— Отдыхай, моя девочка, я справлюсь, — так же тихо ответила я.
Больше не тревожа рыжика, я двинулась к самому сердцу замка. Именно там я разместила один из кусочков разбитой «апельсинки». Сказав, что впитала остатки, я не соврала. Но был еще один внушительный кусок, который мы напитали тьмой и создали нечто необычное, что впоследствии стало сердцем замка. Благодаря ему камень ожил в прямом смысле слова. Он менялся, чтобы угодить моим желаниям. Но еще слишком мало сил просеялось через «апельсинку», чтобы замок начал полноценно меня защищать и воспринимать, как единственную хозяйку. Думаю, именно поэтому и пропустил в свои недра Килю с Витой.
Добравшись, наконец, до нижних уровней, я прошла сквозь стену-обманку (наша с Аной задумка) и оказалась в просторном темном помещении, где только пульсирующий оранжевый свет, исходящий от камня немного разгонял окружающий меня мрак.
— Привет, мой дорогой апельсинчик, — ласково проворковала я, а камень засветился ярче. — Ты скучал по мамочке?
Я почувствовала, как «апельсинчик» потянулся ко мне всем своим естеством, как если бы у него были руки.
— Ну что ж, давай мы тебя покормим, — все так же ласково обращаясь к камню, я позволила своей тьме выплеснуться наружу.
Камню как будто только этого и надо было. Яростно поглощая предложенную тьму, камень с каждым «глотком» начинал светиться ярче. От яркого света заслезились глаза и мне пришлось завернуться во мрак, чтобы немного обезопасить себя. В какой-то момент камень ярко вспыхнул и погас совсем.
— Твою ж мать-демоницу за ногу, да головой об пол! — выругалась я. — Неужели он сломался?! Быть не может! Ана, просыпайся, мы победители по жизни!