— Возьми две овцы. А остальное оставь, сынок, — проговорил Субанчи, отодвигаясь от угощения.
Мамаш поглядел на Калыйпу, как бы спрашивая: «Что означают эти слова? Кто тут распоряжается?» Женщина сразу поняла гостя. Какие могут быть сомнения — как она решила, так и будет!
— Ой, не болтай, мой старик! Я сказала, что отдам? Значит — отдам. Возьми, почтенный, то, что перечислила давеча. Хоть днем, хоть ночью забирай. Если в колхозе — все равно это наше. Дающая рука может брать. А если у меня не станет, то я пойду к тебе и ты дашь мне — так?
— Конечно, матушка. Спасибо вам. А теперь я пойду…
Мамырбай, вернувшись домой, с азартом включился в работу. Его с утра до вечера можно было видеть то на склоне горы возле отары, то с ведрами воды в руках, то помогающим доить кобылиц, то ставящим самовар. Мелькал то тут, то там, неутомимым был.
Шло время, и все больше Мамырбай привыкал к новой жизни, закалялся, втягивался. Если в первые дни по приезде он с трудом поднимался утром, то теперь вставал раньше отца и матери, пригонял кобылиц с пастбища — пора было доить их, привязывал жеребят. И как только выдавалась свободная минутка — брал в руки книгу, все время читал. Родители, довольные прилежанием и ловкостью сына, повторяли друг другу: «Аллах внял нашим мольбам, исполнил наше желание — Мамырбай оказался достойным сыном, настоящий батыр». Еще недавно белокожий, Мамырбай загорел под горным солнцем, лицо обветрилось, посмуглело. Сделался красивее и здоровее прежнего. А когда выпивал две-три большие пиалы кумыса, густой румянец заливал щеки — и каждому было видно, что жизнь на джайлоо пошла ему на пользу. Но больше всего радовались приезду Мамырбая ребятишки. Вернувшись вечером домой, Мамырбай, словно ровесник, боролся с ними, придумывал всевозможные игры, рассказывал сказки. Дети любили его. Когда он задерживался возле отары, ребята с нетерпением поглядывали в сторону склона. Маржангуль нравилось, что джигит так близок с ее детьми, она надеялась, что через детей, сам того не понимая, Мамырбай потихоньку сближается и с ней. Она замечала, что Калыйпа видит ее заигрывания, вздохи, кокетливые взгляды и, похоже, молчаливо одобряет. А недавно Калыйпа и прямо сказала, что только хорошим отношением молодка способна привлечь к себе внимание молодого парня. Не стала скрывать — если сбудется ее желание, то она не выпустит Маржангуль из своих рук, не хочет расставаться с ней. Услышав такое, Маржангуль пуще прежнего поверила в удачу. Забыла про смерть своего мужа, про свое вдовство, жила ожиданием счастливого дня.