Она вышла во двор и увидела, что Бедел, одевшись во все лучшее, что у него имелось, шел по склону за отарой. Оказывается, ночью он рылся в сундуке не затем, чтобы собраться и уйти, а для того, чтобы переменить разорванную в драке одежду.
Тут Керез вспомнила, как вела себя ночью Алчадай, и рассердилась. «Зачем старается сделать мне плохо? Будто я собиралась отбить у нее Бедела… И это называется — соседка? Может быть, надо было резче говорить с ней? Но я стеснялась Мамырбая. Мне не хотелось спорить при нем со злой и отчаявшейся женщиной. Нет, все же я правильно поступила. Ее неумная злоба сделалась смешной, а слова ее — неубедительными. Но как она натравливала друг на друга нас троих… Говорили, что она была хорошей девушкой… Но прожила столько лет с Барктабасом — и вот чем стала… Почему человек не может сам себя очистить от плохого? Почему люди делают подлости? Что она хочет от меня и от Мамырбая? Или желает, чтобы мы расстались, чтобы со мной случилось то же, что с ней?»
Алчадай в это время была дома, месила тесто. Думала о своей жизни, и белое тесто казалось ей черным, казалось, что она всю жизнь месила тесто не из муки, а из сажи. Вспомнила Буюркан. Почему она такая? Все ей удается. И ей, Алчадай, никогда не сделала плохого. Но чем, чем же она отличается от Алчадай — ведь делает вроде все то же, ту же работу… Но почему Буюркан счастлива, за что такое особенное ее уважают люди? И Бедел привязан к ней, будто к матери. При мысли о Беделе сердце Алчадай екнуло. Нет, она не полюбила Бедела, пожелала, чтобы в доме был хозяин — мужчина, молодой, умеющий работать. Раз она не видит радости в жизни, на что ей радость других? Но жить-то надо. Надо, чтобы был дом и чтобы в доме был хозяин…
Бедел тем временем шел за отарой, опустив голову и время от времени трогая ладонью ссадину на щеке, след ночной драки. Он мучился… Перед его глазами появлялись то и дело Керез и Мамырбай: то они будто бы бегали, играли, гонялись друг за другом, то просто стояли, взявшись за руки, а то — целовались… Бедел глухо замычал от боли.
…Простившись с Керез, Мамырбай пошел обратно. Рассвет застал его на перевале невдалеке от дома. Подножия Кыз-Булака, где стояла юрта Керез, отсюда уже не разглядеть было, во как прекрасное видение парила, купалась в солнечных лучах вершина скалы над родником.
Мамырбай, после целой ночи ходьбы по горам, после драки с Беделом, ничего не евший и не спавший ни минутки, чувствовал усталость. Присел на каменном выступе, и его сморило. Очнулся, услышав чей-то голос, открыл в испуге глаза… Где он?