В то время, когда Калыйпа шла в раздумье, даже не разбирая дороги, прямо по снежной целине, к дому Буюркан, там разгорелся скандал.
Бедел, после того как получил взбучку от Мамырбая, глядел сумрачно, как будто пришел с похорон близкого человека.
Вернулась Буюркан, загнала отару во двор, вошла в дом и, как только зажгла лампу и увидела хмурое лицо Бедела, почувствовала недоброе.
— Бедел, ты чем-то расстроен?.. Что случилось с тобой? Я искала тебя, куда ты подевался? Разве говорила тебе, чтобы ходил встречать Керез? Измучилась, пока одна загоняла овец во двор, — с обидой пожаловалась Буюркан.
Бедел, который безошибочно понимал Буюркан по движению губ, на этот раз хмуро отвернулся. Потом вдруг подхватил седло, которое лежало у порога, и с силой ударил об пол — оно разлетелось на части. Сбросил с себя куртку, разорвал рубаху и начал бить себя по груди. И Буюркан, и Керез поняли его бормотание: уже много лет он честно работает в этом доме, никогда не делал ничего плохого, чувствовал себя членом семьи, любил Буюркан, как родную мать… ведь и у них больше нет никого. Он показал кончик мизинца, как бы спрашивая: «Сделал ли я вам хоть настолько плохого?»
Буюркан не могла уразуметь, к чему все это, отчего Бедел вышел из себя. Керез не поднимала головы, смотрела в пол. Не смела объяснить матери, почему он так беснуется.
Буюркан знала, что если Бедел рассердится по-настоящему, то не помнит себя, поэтому она внимательно следила за каждым его движением и, что бы он ни говорил, слушала, не отвечала. Бедел же кидался из стороны в сторону и, брызгая слюной, пытался выкрикивать злые слова.
Вдруг он опустился на колени, обнял ноги Буюркан и заплакал. Вначале Буюркан решила, что он стыдится своей грубой выходки и умоляет простить. Но нет, поднял голову и показал на Керез, а затем на себя, с трудом выговорив:
— Ке… мне…
Буюркан наконец-то поняла, о чем он просит. Сердце ее похолодело, в голове зашумело. Она оттолкнула Бедела. Никогда еще не гневалась так — закричала, притопнула ногой:
— Сгинь с моих глаз! Говорит, что как сын мне, а сам хочет жениться на моей дочери! Бесстыдный!
Бедел сник, не отвечал. Керез проговорила с досадой:
— Не стыдится совсем… как не понимает… — сказать что-то более резкое она не решилась.
— А я-то думаю, чего это он не сводит глаз с Керез! О, несчастный! Оказывается, вон у тебя какие мысли! Вот о чем думаешь, живя в моем доме! Отрекаюсь от такого бессовестного, как ты! Иди, не дам тебе бесчестить мой дом! Выдумал чего — чтобы я отдала ему дочь! Вещь она что ли, чтобы отдавать ее! Женись, если она желает выйти за тебя, — сам поговори с ней! Постеснялся бы обращаться ко мне с таким!