Он молча подал руку Янушу. Его заострившиеся черты озарила улыбка, такая открытая, простая и сердечная, что в комнате словно сделалось светлее.
— Боже милостивый, — обратился Януш к Сабине, — эдакий шпингалет, и как он удрал?
— Я сказала, что не знаю.
Офицер обратился к Сабине:
— Что он говорит? Что он говорит?
Сабина перевела, хоть и немного споткнулась на слове «шпингалет». Коля засмеялся.
— А вы не пьете? — спросил Януш, показав на бутылку, стоявшую на столе.
— Как же, конечно, пью, — ответил офицер.
Янушу трудно было поверить, что перед ним офицер. Сабина налила в стакан немного самогону.
— Ему нельзя пить, — сказала она Янушу.
— Многих вещей нельзя делать.
Юноша сел на свободный стул.
— Очень рад, что встретился с вами, — произнес он, разумеется, по-русски, — тем более что вы, кажется, владеете нашим языком.
— Я кончил гимназию в Житомире, — пояснил Януш.
— Я даже не знаю, где это, — сказал Коля. — Я сибиряк.
— И куда только война не забросит, — заметила Сабина.
Она снова заговорила «по-деревенски». Неужели она таилась и от Коли?
Молодой офицерик уселся против Януша, на том самом месте, где прежде сидела Сабина. Он начал оживленно и сбивчиво рассказывать о своих родных сибирских краях. Коля был заметно взволнован встречей с незнакомым человеком. Судя по тому, как он держался, ему не часто приходилось видеть людей.
Януш не очень-то прислушивался к его довольно пространному рассказу. Зато весьма внимательно разглядывал говорившего. Был он худощав, но крепкого сложения, лицо вытянутое, с неправильными чертами, а глаза огромные и густой голубизны. Теперь они блестели от необычайного возбуждения, и блеск их делался все ярче по мере того, как Коля продолжал свой рассказ и опустошал стакан.
Не было в нем ничего необычного и вместе с тем что-то экзотическое, свежее. Взгляд его был чист и тверд. Он ничем не напоминал загнанного зверя. Никто бы не мог даже предположить, что он — «беглый».
«Вот оно то новое, что грядет, — подумал Януш, — вот он, победитель».
— Вы были под Сталинградом? — спросил он, прерывая рассказ офицера.
— Нет, — ответил несколько удивленно Коля.
Он замолчал. Ему стало ясно, что его история безразлична Янушу.
— Собственно, вот в чем суть, — вступила в разговор Сабина. — Не знает он, как быть дальше.
— А что ему делать? Пусть сидит!
— Говорит, что не может.
Януш пожал плечами. Он всего этого не понимал. Зачем ему показывают Колю?
Сабина присела на табурет у стола.
— Вндите ли, — сказала она по-польски, — он попросту хочет спросить вас, стоит ли ему присоединяться к тем партизанам, у которых вы были.