Пока Иван размышлял над лингвистическими вопросами, Фрол с эдакой ленцой начал подниматься из-за стола. К гадалке не ходить, решил поставить зарвавшегося шляхтича на место. Общество-то тут сословное, но казакам закон не писан. Эта братия что на Руси, что в Польше на особом положении и спускать никому не станет. Да и дворянину ничуть не зазорно драться с казаком на дуэли.
– Фрол, седалище на лавку опусти, – не оборачиваясь в сторону шляхтича, тихо, но твердо произнес Иван.
Казак бросил на парня взгляд, словно говоря, чтобы тот не вмешивался не в свое дело. Это красноречиво читалось во всем его облике.
– Как знаешь, – легко согласился с невысказанным Карпов. – Но если полезешь в свару, тут наши пути расходятся.
– Угрожаешь? – едва не вскинулся казак.
– Нет. Просто дальше поеду сам, и батюшка мне в том не указ.
– Ладно. – Фрол бросил последний взгляд на шляхтича, многозначительно улыбнулся ему и вздохнул.
Оно бы… Но… С одной стороны, долг его Архипу был изрядным. Пусть тот и говорил, что они уж посчитались, Фрол так не думал. Стрелец в свое время отвел от казака неминучую смерть. А что сделал Фрол? Спас Ивана? Вообще-то спорный вопрос.
С другой стороны, нравился ему этот парнишка. Ивану палец в рот не клади. И разума и лихости в нем хватает. Чуть больше года его знает, а серебра через него перепало столько, сколько не всякий удачный набег приносит. И потом, порой малец мальцом, а порой зрелый, убеленный сединами муж сквозь него проглядывает.
– Вот интересно, за какой такой надобностью польский шляхтич оказался на землях Литовского княжества? – проговорил Иван, когда казак придержал свои агрессивные поползновения.
А чтобы этот заносчивый польский болван не обманывался, нарочито медленно извлек из-под кафтана пару небольших двуствольных пистолей да положил перед собой. Оно можно было бы достать и пару трехзарядных револьверов. Те имеют куда более внушительный и даже угрожающий вид. Вот только они сейчас в кобурах на портупее, под полушубком. Возиться же лишний раз не хотелось совершенно.
– Он не польский, а белорусский шляхтич, – наблюдая за манипуляциями своего молодого товарища, поправил его казак.
– А чего на польском распинается?
– Так я же тебе говорил об их отношении к родной речи.
– Ну, трактирщик-то из простого сословия.
– Выделываются. Обычное дело. – А потом кивнул на выложенные пистоли и добавил: – Это могут расценить как убийство.
– Выйди ты против этих четверых с сабелькой, вот это будет убийством, – возразил Карпов. – А что до пистолей, так мне просто неудобно с ними сидеть. В тело впиваются.