А может, уговориться с Глафирой? С соседкой, у которой он подворье выкупает. Пусть готовит ему, дом и его грешного обихаживает. Ну она-то, допустим, не откажется. Дело-то ей привычное, и деньга лишней не будет. Но это же какая обида матери выйдет. А Иван вроде как порешил с семьей помириться. Пусть и не считает он их за родных, не екает сердце. Но ведь это сволочью нужно быть, чтобы пренебрегать теми, кто тебя искренне любит. А ведь они его любят, потому как он им сын.
Парни уже поджидали его. И едва завидев, что Иван идет в парадном темно-синем стрелецком кафтане Дмитриевского полка, тут же расправили плечи. Шагать по московским улицам на глазах честного люда вровень со стрельцом, который в твоих дружках, дорогого стоит. Во всяком случае, среди сверстников их статус резко взмыл ввысь.
Правда, самому Ивану такие дружки не столь престижны. А потому приходилось вышагивать степенно, посматривая на гомонящих и балагурящих товарищей с легким снисхождением. Пусть другой мир и иное время, нравы отличаются от привычных ему, но люди – они и здесь люди, а значит, немало зависит от того, как ты себя подашь. И начинать нужно уже сейчас, с малого. И парни это принимали с пониманием. А тот как же иначе!
Дошли до Мясницких ворот, что были неподалеку от их слободы, и вошли в Белый город. Дальше до конца Фроловки и до Ильинских ворот Китай-города. А там по Ильинской прямиком до Гостиного двора, где обретаются приезжие купцы.
Москва. В своем мире Ивану побывать в столице так и не довелось, хотя и была возможность. Ну неинтересно ему было. Как и поездки на курорты. Вот прокатиться на Урал или в Сибирь, помыть золотишко или побродить с геологической партией, это да. Комары, неудобства, бивачная жизнь, скрипящий на зубах песок. Это ему было куда ближе, чем морское побережье близ отелей. Кстати, песок очень даже исправно скрипит и на пляже, только еще и жаришься, как идиот, на солнышке, делая вид, что тебе нравится, чтобы жена не обижалась. Зато в этом мире вот она, Москва белокаменная.
Тут никакой оговорки. Не сказать, что он такой уж великий знаток истории, но тем не менее кое-что все же знает. Ну и читал в свое время немало. Пусть писатели-фантасты, почитаемые им, в своих книгах и врали с три короба, все же общую картину рисовали достаточно правдоподобно.
Так вот. На дворе был одна тысяча шестьсот девяностый год от Рождества Христова. На троне Русского царства восседал Дмитрий Первый, из рода Рюриковичей. А правой рукой при нем был Василий Годунов. Их род уже больше века подле царей, переживая вместе с ними и взлеты, и падения.