Агоев снова скривился, теперь нервно.
— Что вы! Нет, конечно. Лицензии на водку у меня нет, так что это и вообще незаконно.
— То есть, нет водки здесь? — Буров принюхался. — А запах какой-то стоит… Ты чувствуешь?
Буров обернулся к Муртазину. Тот охотно подыграл, тоже принявшись водить носом.
— Что-то есть такое. Как будто… Точно, водяра. Я этот запах где угодно различу.
— Беда с тобой, Агоев, — загрустил Буров. — И что мне делать? Участкового и БЭП вызывать?
— Товарищ капитан, да не наливаю я ничего! Если у меня и есть водка, то это, как его — для личного пользования, так сказать.
— С акцизами?
Агоев скривился еще больше, не зная, что сказать. Буров усмехнулся.
— Ладно, расслабься. Это будет наш маленький секрет, — тише опер продолжил: — Слушай, у тебя тут один человечек посидеть любит. Здоровый такой, усатый. С наколками. Вроде бы кавказского разлива. Кто такой?
— А, так вам не я нужен, — у Агоева как камень с души свалился. — Это Марсель.
— Марсель? Как город?
— Какой город?
— Что за Марсель?
Агоев задумчиво поковырял черным ногтем в гнилых зубах.
— Этот, как его… Авакян. Да он живет тут рядом, где-то на Герасимовской. Через два квартала прям. Вот и заходит по вечерам, пропустить кружечку-другую…
— … Порошкового пива с самопальной водярой, — хмыкнул Муртазин. Его Агоев не боялся, поэтому осмелился оскорбиться:
— Мне выживать надо! В «Железке» вон бар открыли, народ туда ходит. Что мне остается? Только грамотная ценовая политика. У меня дешевле в два раза. Поэтому и не закрылся еще.
— Успокойся, коммерс. Марсель с кем-нибудь общается здесь?
— Да его все тут знают. У меня только постоянные клиенты, вроде вон, Петровича, — Агоев кивнул на старика. Тот отсалютовал Агоеву и продолжил грызть рыбу. — Хотя последнее время он с Семеном что-то закорефанился.
— Что за Семен?
— Да работяга с железки. На вокзале работает. Ремонтная бригада или типа того. По вечерам мимо моего кафе идет, вот и заглядывает. По пути, так сказать.
— А как Семена зовут?
Агоев развел руками.
— Семен. Дальше не знаю. Все так и зовут — Семен.
— Шикарно, — проворчал Буров. Достав из кармана мятое фото Барыги, позаимствованное в квартире Нинки, показал. — А вот этот тут бывает?
— А, Костик? Ну так, иногда. Правда, редко совсем. Последний раз с бабой своей заходил. Наташка или Нинка, — Агоев покачал головой. — Между нами, кобыла кобылой, что он нашел в ней?
— Любовь зла. Еще раз Костика увидишь, звони мне, понял? — Буров положил на стойку визитку. Агоев опять скривился. Так он выражал половину эмоций из своего небогатого спектра.