И к тому времени, когда вашей дочери исполнится восемнадцать и пора будет подавать заявление, чтобы получить официальный документ (паспорт, водительские права), ее будут просить продиктовать фамилию по буквам. «Я дочь такого-то», – может быть, добавит она. «Кого-кого?»
Да, так это и кончится. Вы продолжите жить не в своих произведениях, а в ребенке, которого на старости лет привели в этот мир, – в точности как все.
Наверное, вы заметили, что до сих пор я крайне тактично обходился с вашей дочерью как с частным лицом. Так, например, я ее не описывал. В ситуациях, когда она физически присутствовала, я оставлял ее без описания. На фотографиях в гламурных журналах иногда делают лица детей знаменитостей неузнаваемыми, чтобы защитить их частную жизнь. Так и я умолчал о том, что ваша дочь тоже была при позавчерашнем прощании. Я помню, как она махала вам через заднее окошко такси. С моего балкона была видна ее машущая ручка. Ее личико я тоже видел, но описывать не буду.
И в ваши совместные ужины я ее тоже не включал, потому что вы сами ее тоже не включаете. Ваша жена укладывает вашу дочь в постель, прежде чем вы принимаетесь за ужин. Безмолвный ужин. Разумеется, вы совершенно свободны в своем решении покормить дочь заранее, одну, а потом уложить ее спать. Есть супружеские пары, которые думают, что таким образом они что-то поддерживают – что-то из романтического времени, когда они были еще вдвоем. Без детей. Но что будет дальше, когда ваша дочь подрастет? Удовлетворится ли она, подобно своей матери, этим безмолвием? Или, как все дети, будет бомбардировать вас вопросами? Вопросами, которые могли бы быть полезными для вас. От которых вы могли бы стать более цельной личностью – уже сейчас, хотя ей еще нет и четырех.
Бывают войны, при которых под огонь попадают исключительно военные цели, а бывают такие, когда мишенью становится любой. Вы, как никто, знаете, какие войны я имею в виду. Вы пишете о них. Слишком часто, на мой вкус. Вот и ваша последняя книга опять возвращается к войне. Объективно говоря, кроме войны, у вас нет других тем.
И тут я перехожу к главному вопросу дня: что делает война с посредственным интеллектом? Или, иными словами, что делал бы этот самый посредственный интеллект без войны?
Я мог бы помочь вам с новым материалом. Женщины и дети между тем размещены в бомбоубежище. Ничто больше не мешает мне вручить вам новый материал словно на блюдечке. И то, что при этом я рассматриваю вас как военную цель, можете считать комплиментом.
Впрочем, это не совсем новый материал. Лучше было бы сказать о старом материале под новым углом зрения.