Мыслей уже не осталось — только ужас и желание сжаться в абстрактную точку. Пришла безнадежность — сражение внутри мозга, внутри меня не могло закончиться моей победой.
И вдруг — словно удар из глубин. Там возникло что-то неизмеримо сильней, чем Я. Оно отбросило ком шевелящихся червей, словно они и в самом деле были лишь насекомыми. Это, ставшее теперь облачком мрака, висящим как бы у ворот коридора, соединяющего мое "Я" и всего остального мира показалось теперь чахлым и даже забавным, поскольку Оно уже перестало быть опасным.
Внутри глубин сознания возник намек на голос — я даже уловил его тембр — хрипловатый тембр скверной девчонки. Голос доверительно сообщил:
" — Ну уж это уж было слишком. Включи имитатор — по — рождению. И еще комплекс Бывая."
В черепе что — то хрустнуло, и все мои старые ощущения вернулись назад. Даже настроение. О только что перенесенных пытках напоминали разве что мокрые от слез щеки да медленно уходящее из мышц судорожное состояние готовности к новым передрягам.
" — Не выдай нас," — попросил голос из моих глубин, " — И не злись на них. Они — всего лишь рабы, а ты — господин... А то, что они добровольные рабы — это еще пара очков в твою пользу. До встречи, капитан!"
Это, неопасное и даже послушное моей воле, как бы закрыло истинного Меня — как маска скрывает лицо. Когда кресло выпустило меня из своих липких объятий, тело стало действовать самостоятельно. Оно поднялось, подошло к спокойно ждущей Хайре, моя рука одним движением сдернула с тела девушки лагуну. Губы сообщили Хайре:
— Я хочу тебя.
Хайра, казалось, ничуть не возражает. Она устроилась в кресле и сама забросила ноги на мои плечи. Лицо, правда, осталось безжизненным, как всегда — словно не происходило ничего, достойного внимания. Впрочем, у всех майанцев так.
Я— внутренний — отстраненно, не ощущая ни малейшего удовольствия, наблюдал за совокуплением. Может быть, со стороны это и выглядело неплохо, но весь мой терранский жизненный опыт говорил одно: красота женщины — это красота подлости. Красота вероломства.
Когда все кончилось, Хайра молча высвободилась, все с тем же непроницаемым лицом, словно сексуальный акт был неизменной частью порядком надоевшего производственного процесса, одела свою короткую лагуну и приводя в порядок прическу, буднично напомнила:
— Тунг ждет. Я приду к тебе на вашу Терру позже.
Мои глаза оглядели ее фигуру так, что я ждал появления на белоснежной ткани лагуны грязных пятен только от своего взгляда. Губы ухмыльнулись еще гнуснее.
Ступая на круг лифт — проектора, я думал: "У них ни шиша не вышло. Почему? Почему они ничего не смогли со мной сделать? И что это был за голос, такой знакомый, будто я слышал его с детства?"