И это тело уже находилось почти на той грани, когда резервы исчерпаны, и держишься только за счёт силы воли. Морстен, с трудом управляясь своими неловкими, больше похожими на разваренные сосиски пальцами смог ухватиться за воротник древней кольчуги, и с треском потянул её, срывая приплавившиеся к стёганному подкольчужнику кольца. Доспех с едва слышным укоризненным звоном упал на камень. Гравейн с облегчением вздохнул, понимая, что Лаитан оказалась права. Тяжесть действительно уменьшилась, и стало значительно прохладнее, если можно было сказать такое, находясь недалеко от потока огнистой тягучей лавы. Тлеющий подкольчужник тоже полетел наземь, и Морстен посмотрел в глаза Лаитан, которая уставилась на его торс, словно на теле Тёмного Властелина внезапно выросла чешуя или короста.
Он недоуменно посмотрел на себя. Шрамы, пересекающие тело поперёк, толстыми багровыми канатами отмечали места, где его разрубили и пронзили алебардами. Посреди грудной клетки четко выделялся символ, отмечающий то место, где когда-то билось живое сердце. Вырезанный знак позволял тому, что стучало за ребрами, поддерживать в теле Морстена жизнь, но навсегда, по его мнению, лишив его возможности ощущать эмоции. Свежие ожоги выделялись блестящими пятнами. «Ничего особенного. Обычный Тёмный Властелин», — подумал он.
Сверху посыпались камни, пыль и земля.
Увиденное Лаитан заставило бы её отшатнуться, если бы для того было пространство на скале. Но места не было, и Медноликой дорого стоило не зажать рот рукой. Вырезанный на коже черный знак на груди показал Лаитан, что Морстен действительно был лишён сердца, как она и предполагала. Но остальное… Остальное поразило её сильнее, чем она хотела показать.
У владыки севера оказалось самое обычное живое тело, шрамы на котором красноречиво говорили о смертности Морстена, а свежие ожоги подтверждали мысли властительницы лучше любых прочих доказательств.
— Ты смертный, — одними губами произнесла Лаитан, разглядывая знаки и символы на груди, — смертный, как и остальные. Тебя можно убить оружием. Нет, нет, не так, — она помотала головой, не желая соглашаться с очевидным, — не просто смертный. Ты человек. Обычный человек на троне Замка…
В голове кружились нелепые мысли. Перед ней стоял человек, едва не сгоревший в лаве на ее глазах. Не защищенный ничем, кроме раскаленной кольчуги. Но этот смертный управлял Замком, использовал Тьму и призывал ее себе на службу. Столпы мировоззрения дали широкую трещину, и она стремительно разошлась в разуме, напомнив Лаитан покрытые ледняками земли Гравейна, где иногда таилась под толстой коркой смертельно холодная вода. Медноликая физически ощутила, как зашаталось ее тело, стоя на одной ноге, под которой полз, змеясь, такой разлом. Теперь она не знала, кому верить, а кого опасаться. Её соратники и союзники твердили ей о бессмертии властелина, о том, что он не стоит помощи и чесной игры. Но сама Лаитан видела перед собой обычного человека, который, несомненно, сгорел бы заживо, если бы она за ним не вернулась. Взгляд, которым её наградил в ответ владыка Замка, вызвал у Лаитан лёгкую нервную улыбку. Так смотрят упрямцы, воины и достаточно честные наёмники, которым предлагают сомнительное дело за большую оплату.