– Мадам Лавиолетт, наконец-то я вас отыскал! Прибыла долгожданная полиция из Парижа, и вы одна из первых, с кем они хотели бы поговорить. Вас уже ждут, и если вы позволите, я немедленно провожу вас!
Внутри у меня всё сжалось, перевернулось, и завязалось в один большой, тугой узел. Я, как будто бы пыталась избежать неизбежного, и непроизвольно коснулась руки Арсена, словно он мог чем-то помочь мне. За окном громыхнуло, и, по-моему, это ещё больше усугубило ситуацию, добавив некоторую долю мрачности.
Планшетова, однако, надо поблагодарить! Тонкий знаток человеческой натуры, он прекрасно понял моё смятение, и сжал мою ладонь в знак поддержки.
– А вы ещё сомневались, да? – Безнадёжно спросила его я. Русский журналист лишь вздохнул в ответ, видимо, испытывая самое что ни на есть искренне сочувствие к моей тяжкой участи.
Да и Грандек порадовал! Он то ли от природы был дружелюбным и заботливым, то ли всё ещё беспокоился, что я могу устроить скандал из-за этого допроса и поставить под вопрос репутацию отеля, как бы там ни было, он произнёс бодро и почти весело:
– Да не вы не волнуйтесь, и не принимайте на свой счёт! Комиссар де Бриньон сказал, что желает видеть не только вас, так же, в первую очередь, его интересовал мсье Гранье и мадам Фальконе, – будто совсем не заметив, как побледнела я при этих словах, Грандек продолжил как ни в чём не бывало: – Вот только ни мсье Гранье, ни мадам Виттории нет в отеле, а пока их отыщут, я, позвольте, провожу вас к мсье де Бриньону…
У меня натуральным образом подкосились ноги, и я поняла, что теперь уж совершенно точно никуда не пойду. По одной простой причине: я не смогу и шагу ступить! Я, кажется, даже пошатнулась, и, опираясь на плечо Грандека, спросила побледневшими губами:
– Как, вы сказали, его зовут…?!
Часть вторая. Эрнест
I
Он практически не изменился за те восемь лет, что мы не виделись. Возмужал, безусловно, сменил причёску, отрастил усы, но я всё равно видела в нём всё того же голубоглазого мальчишку, которого любила когда-то.
Меня едва ли не трясло, когда я переступила порог того же самого кабинета, где вчера проводил допрос Витген. Кто бы знал, как благодарна я была своему мужу за то, что развил во мне эту блестящую выдержку, это железное самообладание! Внешне я держалась безупречно, как Мария-Антуанетта, когда с высоко поднятой головой шла на эшафот.
А внутри всё переворачивалось от одного только взгляда на этого человека. Всё кипело от лютой, дикой ненависти, вкупе с яростью, отчаянием и тупым бессилием от осознания того, что я ничего, абсолютно ничего не могу сделать.