До сегодняшнего дня.
10
В безопасном отдалении от людских палаток обезьяны мрачно сидели вокруг своего костра. Смерть Снежка огорчила его бывших друзей и наставников, отрешенно смотревших на огонь, и каждый, наверное, по-своему оценивал ужасную судьбу гориллы. Или так Цезарю казалось.
«Он это заслужил», – наконец показал жестами Ракета.
Морис кивнул, но его мрачное выражение лица опровергало это заявление. Орангутанг не принимал участия в том, что случилось в лагере, он остался, чтобы присмотреть за лошадьми и человеческой девочкой, но кончина Снежка повлияла и на него. Морис учил законам Цезаря целые поколения обезьяньих детей. Снежок тоже был его учеником.
– Это война, – сказал Лука, как будто пытаясь убедить самого себя. Снежок был протеже старой обезьяны, перед тем как отвернулся от себе подобных. Теперь Лука должен был смириться и со смертью Снежка, и с его предательством.
Цезарь, погруженный в свои мысли, не сказал ничего. Он задумчиво отхлебывал из фляги, сделанной из выдолбленной бутылочной тыквы, пока не заметил, что рядом с ним сидела девочка. Она пристально смотрела на него своими безмятежными голубыми глазами. «Ее одну, – подумал Цезарь, – не коснулись жуткие события этой ночи».
Он внимательно посмотрел на девочку, моментально проникнувшись к ней благодарностью за то, что она отвлекла его от тяжелых мыслей, и протянул ей фляжку, к которой она жадно припала; холодная вода потекла по ее подбородку. Ему стало интересно, что за история приключилась с ней, а затем он краем глаза заметил нечто, от чего все мысли о девочке вылетели у него из головы. Его глаза расширились от удивления, когда он заметил, что у костра сидела какая-то темная фигура, прямо напротив него.
Вглядевшись сквозь пламя, Цезарь увидел незнакомую обезьяну, сидевшую на корточках на противоположной стороне костра. Морис и остальные, кажется, ее не замечали. Вздымавшиеся вверх искры и дым танцевали между Цезарем и вновь пришедшим, чья голова была зловеще опущена. Встревоженный и сбитый с толку, Цезарь внимательно смотрел на безымянную обезьяну, которая медленно подняла голову – показалось знакомое лицо и только один глаз. Коба ухмыльнулся Цезарю сквозь струившийся вверх горячий воздух, разделявший их. Из могилы донесся хриплый голос.
– Обезьян… нельзя убивать обезьян.
Вздрогнув, Цезарь проснулся и увидел, что он лежит на земле рядом с прогоревшим костром, а утреннее солнце пробивается сквозь вершины деревьев. Сбитый с толку, он приподнял голову и увидел стоявшего над ним Мориса.
«Люди, – знаками сообщил орангутанг. – Они вышли из лагеря».