Затем из камина вылетел сворованный бинокль, а за ним – компас Луки. Обезьяны обменялись пораженными взглядами – кто мог представить, что жадные пальцы вора оказались такими старательными.
Ракета быстрым движением убрал дробовик, и обезьяны стали ждать дальше, не опуская оружия; и тут из камина медленно показался Зеленая Куртка, при этом агрессивных движений он не делал. Он опустил голову, все еще скрытую капюшоном парки. Сдаваясь, он поднял вверх руки в перчатках и взглянул на своих захватчиков, открыв нервное виноватое лицо… обезьяны.
Вполне взрослый самец шимпанзе, хотя Цезарь мгновенно заметил, что Зеленая Куртка был не самым замечательным представителем их вида. Маленький и трусоватый на вид, он был сантиметров на тридцать ниже Цезаря или Ракеты. На его маленькой круглой голове было больше кожи, чем волос, на лице кустилась жидкая бороденка, но уши зато были просто громадные, даже по меркам шимпанзе. Его тощее тело почти терялось в изношенной парке, которая была больше на несколько размеров.
Он застенчиво ухмыльнулся другим обезьянам и ткнул себя пальцем в грудь.
– Плохая обезьяна, – проворчал он, запинаясь. – Плохая обезьяна.
Цезарь совершенно не понимал, что делать с маленьким странным шимпанзе, не похожим на тех обезьян, которых он несколько лет назад вызволил из города, но угрозой его вряд ли можно было считать. Ракета медленно опустил ружье.
«Кто ты такой?» – спросил он жестами.
Обезьяна в замешательстве покачал головой, как будто бы не понял вопроса.
– Откуда ты? – спросил Лука.
Шимпанзе озадаченно посмотрел на жесты гориллы.
«Мне кажется, он не понимает», – показал Лука жестами остальным.
У Цезаря тоже сложилось такое же впечатление, что до определенной степени привело его в замешательство. Он вырос привычным к тому, что все обезьяны знают язык жестов, так что было очень странно встретить обезьяну, которая этот язык не знала.
«Я его не узнаю, – жестами показал Ракета, подтвердив мысль Цезаря. – Он не из наших».
Тогда откуда он пришел, если не из колонии обезьян в кипарисовом лесу? Цезарь внимательно посмотрел на шимпанзе, прежде чем заговорить с ним.
– Ты здесь… один?
Шимпанзе тревожно переводил взгляд с одного лица на другое, так что сначала было непонятно, понял ли он слова Цезаря, или все было так же, как с языком жестов, но потом шимпанзе еще раз взглянул на Цезаря и кивнул.
Обезьяна-отшельник, одиноко живущий в горах?
Цезарь попытался понять, как это могло получиться, когда скрип за его спиной заставил головы всех повернуться к главному входу в вестибюль: в дверном проеме стояли Морис и девочка. Они неуверенно смотрели на Цезаря, его товарищей и их необычного нового знакомого. Цезарь заметил, что девочка дрожала от холода. Ее потрепанная одежда не очень подходила к этому климату. Его обеспокоило, что до сих пор он об этом не подумал.