Здоровенный бульдозер елозил туда-сюда, сравнивая непокорные бугорки и засыпая ямы. Билл Симмс, подрядчик, стоял возле своего пикапа, разговаривая с каким-то здоровяком. Еще двое копались в моторе экскаватора. Симмс направился мне навстречу.
— Рад, что Вы смогли приехать, мистер Бентли. Нам тоже очень любопытно, что же внутри этого ящика. — Он указал в сторону раскопанного участка на краю площадки. — Это там.
Мы прошли по развороченной земле. Грузный мужчина шел следом за нами.
— Чак Блэйн, мой прораб, — сказал Симмс.
Мы кивнули друг другу. Те двое, что копались в моторе экскаватора, тоже направились к нам.
Позеленевший ящик был вытащен из развороченной земли. Отлитый из латуни, длиной он был около 16 дюймов, шириной — около 12, и дюймов 6 в высоту. Как Симмс и сказал, крышка была плотно припаяна.
Никогда раньше я этой ящики не видел, но тем не менее, она показалась мне знакомой. Я сказал:
— Давайте откроем ее и посмотрим, что там за сокровище.
У Блэйна в руках был ломик, он отыскал место, где не было припоя, и вставив туда острие ломика, резко нажал на другой конец. Припой по всему периметру треснул. Я нагнулся и поднял крышку.
Увидев содержимое ящики, я понял, что она принадлежала Роуну.
Мы звали его Роуном. Если у него и было имя, мы его не знали. Увидев его впервые, я ни секунды не сомневался, что это просто обычный бродяга. Да так он и выглядел — долговязый, исхудавший, весь в лохмотьях, с потемневшим от въевшейся угольной пыли лицом. Мать тоже приняла его за — бродягу, открыв дверь черного хода в ответ на его стук. Я в это время колол дрова на заднем дворе.
Бродяги приходили к нам во множестве. Через Фэйрсбург пролегали Пенсильванская и Нью-Йоркская центральная железные дороги (сейчас это Норфолкская, Западная и Конрэйл), они огибали нашу ферму, и когда на станции останавливались товарняки, чтобы прицепить или отцепить вагон, бродяги, путешествовавшие на них, иногда разбредались и ходили по домам, попрошайничая. В город они обычно не совались, ходили по окраинам, а наш дом как раз отстоял от города на приличное расстояние, зато был близко к железнодорожным путям, поэтому мы подходили им как нельзя лучше.
Каждый раз бродяги подходили к нашему дому, и поднимались на крыльцо со двора, держа узелочек со своими пожитками в руке (я никогда не видел, чтобы кто-нибудь из них нес узелок на конце палки, как это часто рисуют в мультиках). Когда мать открывала дверь в ответ на стук, попрошайка снимал шляпу и говорил «Мэм, не найдется ли у вас что-нибудь поесть?». Мать никогда не прогоняла бродяг. Ей было их жалко. Некоторые вызывались в обмен на еду выполнить какую-нибудь домашнюю работу, большинство же, что-то получив, просто уходили.