– Ты куда собираешься, мамочка?
Она увидела в зеркале стоявшего в дверях Ники, повернулась к нему, улыбнулась:
– Нас с папой пригласили на вечеринку.
– К кому?
– К Хоуртам. Ты их помнишь?
– А мы поедем за город?
– Угу. В выходные.
– А завтра уже выходные?
– Завтра пятница. Иди поцелуй мамочку.
Ники подбежал к ней, и она погладила его по волосам:
– Ты сегодня опять был лучшим по арифметике?
– Да.
– Молодец. Мамочка всегда по арифметике плелась в самом хвосте.
Услышав, что хлопнула входная дверь, мальчик быстро оглянулся и понесся в прихожую:
– Папа пришел! Папочка! Папуля!
– Привет, Тигренок, – донесся до нее голос Ричарда из коридора.
– Па! Мы можем сегодня собрать железную дорогу? Мы с Рождества в нее не играли. Соберем сегодня?
– Прекрати, к чертям, скулить.
– Пожалуйста, папуля, давай соберем ее.
– Господи боже, Тигренок, да отвяжись ты уже от меня!
Ричард ураганом ворвался в спальню, ногой захлопнул за собой дверь.
– Все ноет и ноет! Достал уже. Какого хрена ты так вырядилась? Ты смахиваешь на шлюху.
– Ты же сам мне это подарил.
– Небось трахалась в этом с Кеном, да?
Сэм встала, чувствуя, как в груди закипает бешенство.
– Ты пьян?
– Ни хрена подобного, но сейчас напьюсь. – Он стрелой вылетел из комнаты, Сэм в недоумении проводила мужа взглядом. Ярость. Она никогда не видела его в такой ярости. Он вернулся в спальню со стаканом виски и снова хлопнул дверью.
– Да что с тобой? – спросила она.
– Сними эти мерзкие тряпки и надень что-нибудь приличное.
Ричард произнес это таким тоном, что Сэм испугалась. Он был похож на сумасшедшего.
– Мне казалось, тебе нравится…
Он подошел к жене, сорвал с нее бюстгальтер, рванул так сильно, что поцарапал ей кожу. Сэм вскрикнула от боли и со всей силы отвесила ему пощечину:
– Ах ты, ублюдок!
Ричард моргнул, уставился на нее, и на мгновение Сэм показалось, что он сейчас набросится на нее и убьет. Но он только моргнул еще раз, словно выходя из транса, отшатнулся, сел на кровать. Отпил виски, потом нагнулся, расшнуровал туфли, скинул их, глотнул еще виски, лег на спину, закрыл глаза и спросил:
– Во сколько там начало?
– В восемь, – сказала Сэм.
Она сняла с себя остатки бюстгальтера, настороженно поглядывая на мужа, вытащила из ящика новый.
– Может, тебе лучше выпить кофе, а не виски?
Он ничего не ответил.
Сэм сняла трусики, смяла их, бросила в мусорную корзину, надела другие, в тон бюстгальтера. Молча натянула платье, вытащила из шкафа вечернюю сумочку, заглянула в ту, с которой ходила на работу. Среди всякого хлама увидела конверт, открыла его. Обнаружила там вырезку из журнала, в недоумении вытащила ее, развернула.