– Вы не рассказали им про свой сон?
– Мне это показалось лишним…
– Представляю, как бы они зачитывали ваши показания в суде. – Кен заговорил с сочным акцентом жителя северного Лондона: – Свидетельница… мм… ваша честь, видела все это во сне. Понимаете, она считает, что это дело рук одного типа, который носит черную балаклаву… и который умер двадцать пять лет тому назад.
Сэм смущенно рассмеялась:
– А ваш отец делал что-нибудь со своими предчувствиями? Он к кому-нибудь обращался в связи с этим?
– Нет, никогда. Просто принимал это. Он происходил из семьи шахтеров, а шахтеры ребята суеверные, они принимают судьбу, не оспаривая ее. – Кен встал, взял Сэм за руку. – Потанцуем еще?
Он медленно вел ее по танцполу.
– Уверены, что не передумаете?
– Я старуха, Кен. Старуха со съехавшей крышей. Я думала, вы западаете только на молоденьких гламурных моделей.
Он нежно поцеловал ее в щеку:
– Ой, Сэм, да вы и впрямь старушка! Я слышу скрип ваших суставов и дребезжание костей.
Она игриво ударила его кулаком в живот.
– На самом деле, – сказал Кен, – это я старик. За сорок перевалило – и теперь только вниз.
– Вас беспокоит ваш возраст?
– Я замечаю у собя возрастные изменения. Крохотные: физиологические и психологические. Кожа уже не такая упругая, в неположенных местах появляются волосы. Память начинает отказывать. Я иногда говорю с человеком и забываю, как его зовут. В один прекрасный день меня, возможно, найдут спящим, в ворохе газет, под железнодорожным мостом. «Вот глупый старикашка, даже не помнит, кто он такой, несет какую-то чушь о цельнозерновом хлебе и шоколадных плитках. Может, он голоден? Хотя вроде не похоже».
Сэм хихикнула:
– Ладно, Кен, пора нам и баиньки.
– Каждый к себе?
– Каждый к себе, – твердо сказала она.
Ее разбудил резкий тарахтящий звук.
Дверной звонок?
Сэм открыла глаза и опять услышала тот же звук.
Точно, звонят в дверь.
Комната была залита странным желтоватым светом.
И снова звонок.
«Да иду я, иду. Господи, Ричард, почему ты не открываешь?»
Она пошарила рукой по постели. Муж лежал рядом, но почему-то не с той стороны. Что за ерунда?
Господи боже.
Звук раздался опять. Только это был не звонок, а храп спавшего возле нее мужчины.
Кен.
О боже. Нет, не может быть. Неужели она?..
Кен остался у нее ночевать. Было бы лучше, если бы он ушел в темноте, и тогда они могли бы встретиться за завтраком, сделав вид, что ничего не случилось.
Могли бы…
Но он все еще оставался здесь, храпел рядышком, и уже наступило утро. Светало. До чего же противный вкус во рту. Живот урчал, и его сводили спазмы. Сэм лежала неподвижно, не осмеливаясь шевельнуться. Она не хотела будить Кена, пока не обдумает случившееся. В утреннем свете все было видно как на ладони, все, от чего можно спрятаться, на что можно закрыть глаза в темноте. Темнота – это такое место, где можно сделать вид, что реальности не существует. Сэм попыталась представить, как будет теперь общаться с Кеном. Ей было грустно: ну до чего же это глупо – за одну ночь перечеркнуть все, ради чего три года работала на износ. Она тупо разглядывала потолок, жалея, что не может перевести часы назад и переиграть ситуацию.