Снова скрежет, скрип и жуткий визг резины и металла, а потом Сэм вдруг с недоумением поняла, что оказалась на обочине, на смотровой площадке, и видит, как грузовик бешено несется по дороге, толкая перед собой «мерседес», который заклинило под его капотом, словно гигантский жук с мухой в пасти. Он приближался к краю пропасти, багажник «мерседеса» пробил низкое ограждение, и обе машины покатились дальше, все еще сцепившись; они неслись сквозь деревья, громыхая, как громадные мусорные бачки, летели вниз. Когда оба упали, наступила тишина, и свет вокруг нее померк, а затем наступила полная темнота, и Сэм уже не видела ничего вообще.
Смерть.
Это смерть. Тишина, заключенная в темную пустоту.
Навсегда.
Пустота.
Несколько мгновений ее одолевала тошнота. Тошнота и злость. Потом ее начало трясти. «Помогите мне, кто-нибудь».
– Ричард! – позвала она. – Ричард?
Ничего.
Но она должна слышать звуки сирен. Где полиция? «Скорая»? Пожарные?
– Кто-нибудь, помогите!
Сэм почувствовала, что плывет, словно бы подвешенная в чем-то, не похожем ни на воду, ни на воздух. «Пустота, – подумала она. – Это и есть пустота».
– Все в порядке! – вдруг послышался чей-то слабый шепот. – Все в порядке, Сэм!
Из темноты навстречу ей двигалась фигура. Выходит, она не одна в этой пустоте. Все ближе, ближе. Она увидела металлический блеск ярко-зеленого мотоциклетного костюма, потом рассмотрела голову.
– Нет. Господи, прошу тебя, нет!
Голова приближалась. Черная балаклава. Багрово-красная пустая глазница надвигалась на нее и уже готова была вот-вот коснуться ее щеки.
– Нет!
– Багз?
– Помогите! Боже, помогите мне!
– Багз? – Голос совсем другой.
Потом одиночный удар церковного колокола, и какое-то шевеление в темноте рядом с ней.
– Багз? Эй, успокойся. Все хорошо.
– Ричард? – спросила она.
В комнате стоял холод, ледяной, просто адский холод. До нее долетел шорох, потом лязг пружины.
– В чем дело, Багз? – сонным голосом проговорил Ричард.
Она услышала кряхтенье, потом более громкое шуршание, ей стало чуть легче.
Сэм осторожно протянула руку, прикоснулась к мужу, не веря тому, что чувствует. А чувствовала она теплое тело. Дыхание живого человека. Она прикоснулась к нему еще раз и не стала убирать руку, сжала его кожу с такой силой, что он снова что-то пробурчал. Потом пододвинулась к Ричарду, выпростала вторую руку, прикоснулась к его плечу. И, дрожа от страха и облегчения, поцеловала его в шею.
Ричард снова зашевелился.
– Я хочу тебя, – сказала она.