Тут какой-то пышнобородый дровосек отвесил затрещину другому безбородому дровосеку в клетчатой куртке, и через минуту повсюду уже летали бутылки и выбитые зубы. Музыканты заиграли еще более зажигательный мотивчик, а вокалист затянул песню о нехорошем человеке по имени Черный Билл, спускающемся в лощину насиловать коз и похищать женщин. Неподалеку от бара начался пожар, и Дон с Мишель, улучив момент, дали деру.
«В общем и целом, – размышлял Дон, выжимая педаль газа и рванув с места так, что взвизгнули покрышки, – типичный такой вечерок в заграничных краях в компании моей дражайшей супруги». Он постарался отмахнуться от мысли, в какие переплеты ей случалось угодить, когда его не было рядом, чтобы помочь унести ноги.
Дон перепутал поворот, и они потеряли два часа, прежде чем догадались остановиться рядом с какой-то мельницей и спросить у парня, запиравшего двери, в правильном ли направлении они едут. Дон распек себя за ошибку со всей суровостью, на какую был способен. Мишель поцеловала его в щечку и не проронила ни слова упрека. Во время пути она то была очень внимательна к мужу и полностью поглощена разговором, прямо как во времена колледжа, когда они только начали встречаться; то становилась рассеянной и отсутствующей, уносясь мыслями куда-то далеко.
Фары выхватывали из темноты черное полотно разбитой дороги. Одинокая ночь в горах, безлунная, беззвездная. После захода солнца похолодало. Туман опустился на поля и деревья, заклубился в канавах, вызывая в воображении образы разбойников, закутанных в плащи, и волков, рыскающих по пустошам Шотландии.
Дон выключил радио и нажал на прикуриватель. В ожидании, пока тот нагреется, засунул в рот «Голуаз». Бросить курить он с переменным успехом пытался с момента запуска первого спутника. Мишель недавно привезла целый рюкзак «Голуаз Брюн» прямиком из Парижа.
– Темным-темно, – сказал Дон. – В такую ночь может случиться что угодно.
– А? Почему ты это сказал? – Мишель поплотнее застегнула куртку. – Черт, всего час назад мы умирали от жары. А теперь практически зима.
– Мы уже довольно высоко забрались.
– Хочешь, помогу забраться повыше? Я не хотела тебе говорить. Но… – Она порылась в бардачке и вытащила пакет. Мастерски свернула косяк и затянулась. – Не смей открывать окно и выпускать мой ценный дым, Дональд Мельник, а то я тебе руку на хрен сломаю.
Он вздохнул и отпустил ручку стеклоподъемника. Перед лицом уже плыло синее удушливое облако.
– Славная киса, – сказала она низким хриплым голосом.
– Чего-чего?
– Что ты имел в виду под «может случиться что угодно»?