Это уникальное стилистическое решение было навеяно неутолимой тягой Мишель ко всему загадочному. При византийском дворе была популярна такая форма наказания, как отсечение носа у провинившегося придворного, после чего несчастного изгоняли из страны; этой участи подвергались порой даже великие и ужасные императоры вкупе с их несчастными супругами. Один из этих императоров бежал в соседнее царство и обзавелся золотым носом, чтобы сохранить последние остатки своего достоинства. Позже император вернулся, возглавив армию недовольных горожан, и уничтожил всех потенциальных узурпаторов – предварительно, разумеется, пообрубав им носы. Идея показалась Аргайлу привлекательной, и он заказал целую серию экстравагантных золотых, серебряных и платиновых протезов у самого Льюэллина Маллоя. Когда дети учились еще в младшей школе, он подарил по искусственному носу каждому из них: Курту бронзовый, а Холли из слоновой кости. Они носили их до неприличия часто, заодно пытаясь подражать характерному акценту Аргайла.
На обед была запеченная свинина, коронное блюдо Дона. Он выдвинул обе дополнительные секции раскладного стола, и вся их семерка насладилась неспешным пиршеством, сопровождаемым большим количеством шампанского и добродушными шутками, не пощадившими никого. Не обошлось и без откровений: оказалось, что Винни на третьем месяце беременности; они с Куртом не торопились оповещать общественность, поскольку хотели дождаться подтверждения результата тестов; Винни было уже за тридцать, и нельзя было исключать осложнений, но пока, по всем признакам, ситуация обнадеживала. Еще одной новостью дня стало решение Холли, принятое в последнюю минуту, отправиться вместе Мишель и ее коллегами в Турцию. Холли смогла присоединиться к этой поездке, так как добилась годового академического отпуска, чтобы получить магистерскую степень в области образования, необходимую ей для начала административной карьеры. Выяснилось, что Мишель уже давно и упорно агитировала дочь, убеждая ее, что отпуск перед началом осеннего семестра – это именно то, что доктор прописал.
В промежутке между апельсиновым сорбетом и бисквитным тортом огни в доме вдруг вспыхнули и разом погасли. Несколько мгновений все сидели в темноте, словно набрав в рот воды, прислушиваясь к реву бури и грохоту дождя по ставням. Дон был готов к такому повороту событий. Включив фонарик, он извлек коробку спичек и зажег керосиновые лампы, расставленные по дому в стратегических местах. Изначально бывшие собственностью тети Ивонны, лампы хорошо послужили и Мельникам – периодическое отключение электричества было неотъемлемым элементом загородной жизни.