В любом случае, этим шутам хотя бы не удалось угробить карьеру Мишель. Другим, менее удачливым исследователям, попавшим в их орбиту, повезло меньше.
Мишель подвела итог дискуссии:
– Мы едем.
И она, как всегда, не ошиблась. Не ошиблась настолько, что убедила даже Аргайла Ардена выползти из своей барсучьей норы под названием «Дом Арденов» и присоединиться к ним. Аргайл отклонил предложение разместиться в их машине, предпочтя свой «роллс-ройс» и своего ослепительного шофера.
– Аргайл тоже собирается? – удивился Дон, испытывая раздражение, словно друг совершил по отношению к нему предательство, хоть и неосознанно. Правда, если хорошенько подумать, Аргайл редко делал что-либо неосознанно и в политических вопросах неизменно вставал на сторону Мишель.
– Спешит на всех парах, – сказала она, чмокнув Дона в щечку.
И вот через неделю супруги Мельник пересекли Сиэтл и покинули благоустроенные пределы города, направляясь в сторону Каскадных гор. Ехали они на седане, одолженном Доном у слегка влюбленной в него практикантки, которая только спустя семестр учует, подобно всем прочим до нее, исходящие от него флюиды несокрушимой тридцатилетней верности почти не бывающей дома жене.
Термометр в душной тени навеса на загородной автозаправке, где они остановили машину, показывал тридцать семь градусов. Стоял конец августа, и дождя не было уже почти две недели. Дон заплатил за бензин, упаковку колы и брикет мороженого и снова сел за баранку. Мишель тут же с озорным эгоистическим наслаждением начала облизывать мороженое, даже и не думая делиться.
После того как они свернули с шоссе и покатили между полей и холмов, таких высоких, что их можно было считать низкими горами, Мишель сделала Дону минет. Когда ее умелая рука расстегнула его штаны, а алые губы сомкнулись на его мужском достоинстве, Дон от удивления чуть не разбил машину. Ее скользящий и порхающий язык под тонким слоем холодка от мороженого таил жар. Дон бросил взгляд на спидометр и увидел, что стрелка перевалила отметку 110.
– Ну ладно, – сказал он. – Сдаюсь. План был действительно отличный. Ты, как всегда, была права, моя ласточка. Осталось только молиться, чтобы я не отправил нас в кювет.
Она ухмыльнулась и слегка прихватила его зубами. Затем выпрямилась в кресле, пригладила волосы и, глядя в зеркало бокового вида, как ни в чем не бывало принялась красить губы. Ветер играл гривой ее волос, хлестал ими по смуглому от загара лицу, сообщая ее облику оттенок сверхъестественности, словно являя миру прекрасное двуединое существо, полуженщину-полубогиню, сочетающую в себе нежность и жестокость обеих.