Эдвина закурила.
– А ты, правда, это можешь? – Она посмотрела на меня с надеждой. – Я всегда с ней работаю, она божественное создание. Но, к сожалению, совершенный ребенок, почти как Барт.
Барт сделал вид, будто не слышал последних слов. Я ушел, чтобы привести Кару и Киттен, которые катались на катере и теперь ждали меня на пристани. Когда я уходил с террасы отеля, Барт лежал в шезлонге неподвижно, прикрывшись газетой, чтобы у Эдвины не возникло желания затеять с ним новый спор.
– Жаль, что ты никогда не присоединишься к движению скаутов, Барт, оно способно превратить мальчишку в мужчину… Барт, ты меня слушаешь?..
Разумеется, он ее слышал, если даже я мог слышать ее голос, удалившись на триста метров от отеля, но Барт продолжал молча спать под своим «Гарольд трибюн».
Пока шла фотосессия, у меня было чем заняться. Я сидел на пляжном полотенце, загорая или читая классиков античного мира Плиния Младшего о разрушении Помпеи и Светония – биографию Тиберия из «Жизни двенадцати цезарей». Последний как раз имел резиденцию на Капри, которая состояла из двенадцати вилл. С этого острова он управлял своей империей. По ходу дела я любовался на то, как дочка местного миллионера, девочка-подросток, лазила по горам. Но это скорее было исключение, чем правило, поскольку на девушек мне не хотелось смотреть вовсе. Если раньше я научился смотреть и не замечать их, то теперь я даже не поднимал глаз, поскольку чувствовал крайнюю степень пресыщения концентрацией женской красоты и женского общества за время работы в агентстве. Я мог равнодушно смотреть на обнаженную Киттен, стоящую высоко на скалистой площадке или на каменистом пляже. Я бы даже сказал, ее вид действовал на меня успокаивающе. Я мог, глядя на нее, предаваться фантазиям на темы античных мифов и представлять себе, что это одна из морских нимф стоит под яркими лучами солнца.
Если бы Тиберий увидал Кару, Киттен или Юшку, он бы впечатлился их красотой, о да! Но кроме этого, его поразили бы их изнеженность, капризность, страсть к роскоши, превосходившие все, что ему случалось видеть в те времена. Думаю, он не преминул бы пригласить их погостить на своих двенадцати виллах, как и полагалось поступать с созданиями, подобными их покровительнице – пеннорожденной Венере.
Через несколько часов Барт решил, что для съемок ему необходим мужчина, и сообщил, что у него есть на примете красивый парень лет двадцати в белой майке и рваных джинсах. Барту нравилось, что волосы молодого человека выгорели на солнце и приобрели медовый оттенок, а черты лица чем-то напоминали совершенство античных статуй Аполлона и Диониса. Парень оказался завзятым рок-н-ролльщиком. Он очень недурно пел и исполнял на гитаре свои любимые мелодии, чем сразу покорил Эдвину. Она даже снисходительно отнеслась к тому, что он ни разу в жизни еще не участвовал в съемках и напрочь был лишен какого бы то ни было профессионализма. Зато атлетическое сложение и выразительные бицепсы так нравились Эдвине, что она простила, когда он воспротивился попытке нарядить его в купальный костюм в стиле ретро. Всем нам было, разумеется, понятно, что дешевые кожаные браслеты на запястьях и бандана свидетельствуют о том, что он серьезно нуждался в деньгах.